Сто страниц чистой мысли. Сергей Эдуардович Цветков
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Сто страниц чистой мысли - Сергей Эдуардович Цветков страница 7

СКАЧАТЬ продолжение: «но жестоко проучивает нерадивых учеников»). Но ведь, сказать по правде, она и не может ничему нас научить. Наша уверенность в «полезности» изучения истории основана на недоразумении; вернее, здесь имеет место «псевдометаморфоза» (говоря шпенглеровским языком), несовместимая с нашим понятием линейного времени и, следовательно, принципиальной неповторяемости событий.

      Нравственная (или иная) «польза» истории – это доставшаяся нам в наследство античная идея, основанная на теории циклического времени, «вечного возвращения». Греки и римляне были уверены: все повторяется, все возвращается. Именно поэтому надо знать, к чему готовиться…

      Христианство изменило течение времени в буквальном смысле слова, распрямив временную спираль, и вместе с тем заимствовало у древних понятие о нравственной ценности истории. Потому-то мы так много говорим об «уроках истории» и так мало им внимаем – наше ощущение времени, истории совсем другое. Мы подсознательно уверены в том, что «то. что было, то прошло», и никогда не вернется. Античное восприятие времени удержалось только в гегелевской «спирали» исторического развития и Марксовом афоризме о том, что трагические события в истории повторяются в виде фарса.

      Мадам История сколько угодно может вещать нам о своем опыте – в лучшем случае мы подведем схожее событие из прошлого под «историческую параллель». А параллели, как известно, не пересекаются…

      Так или иначе, но мы живем с сознанием уникальности нашего времени и потому обречены вновь и вновь наступать на грабли.

      Все принять или все разрушить?

      В первой трети XIX века немецкая философская мысль, представленная могучими умами и оригинальными теориями мироустройства, пересилила французское влияние и крепко овладела сознанием русского образованного общества, мятущегося между жаждой мученичества, тягой к справедливости и сознанием собственного бессилия. Это было время «когда слово «философия» имело в себе что-то магическое», вспоминал впоследствии Ив. Киреевский. Философская рефлексия становится неодолимой страстью. «О эти муки и боли души, – как они были отравительно сладки! О, эти бессонные ночи, – ночи умственных беснований вплоть до рассвета и звона заутрени!» (Ап. Григорьев).

      Так, в мистико-оргиастическом угаре, рождалось русское любомудрие.

      Особенно повезло гегельянский системе, которую поначалу восприняли едва ли не как божественное откровение. Упоение ею походило на какое-то философическое безумие. Дошло до того, что «Науку логики» Гегеля принялись перелагать в стихи.

      Гегельянство привлекало прежде всего своей отточенной формулой германского «орднунга»: «Все разумное – действительно, все действительное – разумно». Казалось, в ней бунтарство примиряется с консерватизмом. Достаточно осознать разумность мироздания, а мировой дух непременно реализует себя в ходе исторического развития. Но «что немцу хорошо, то для русского – смерть», СКАЧАТЬ