Балтийская сага. Евгений Войскунский

Чтение книги онлайн.

      – Это вы меня извините, Верочка. – Розалия Абрамовна, вытирая глаза платком, поднялась с заскрипевшего дивана. – Очень, очень жаль, что у вас… Ну, может быть…

      – Надеюсь, Роза, – перебила ее мама, встав, – что все у вас наладится. Привет Михал Лазаревичу.

      Как ни в чем не бывало она разогрела на кухне обед, принесла на подносе и налила мне гороховый суп с кусочками мяса. И села напротив, подперев ладонью сухую щеку. Как бы издали вгляделась в меня, а потом сказала:

      – Тебе надо постричься. – И без всяких подготовительных слов: – Дима, нам теперь придется жить без него.

      Я отложил ложку. Не шел мне в горло суп.

      – Я делала все, чтоб сохранить семью. Терпела. Просила не держаться этой сволочной новой морали, ну ты знаешь, наверно, – чтобы все было так же просто, как выпить стакан воды…

      За окнами вдруг стало быстро темнеть. Дождевые тучи накрыли Васильевский остров, в стекла забарабанил дождь.

      – Так вы что же, разведетесь? – спросил я.

      – Никакого развода не будет, потому что наш брак не оформлен. Тогда это не было нужно. Теперь другое время, браки регистрируют в загсе. Но мы так и не удосужились… Что-то я не то говорю… – Мама отвернулась к окну. – Какой ливень! А дед ушел утром без зонтика… Погоди, Дима, съешь вот рыбную котлету.

      – Не хочу, – сказал я, роясь в своем портфеле. – Оська, черт, утащил Фалеева и Перышкина…

      – Что утащил?

      – Учебник по физике. Спущусь к нему.

      – У Виленских переполох, – сказала мама, звякая тарелками по подносу. – Михал Лазаревичу завернули из издательства рукопись книги.

      – Почему?

      Я знал, что у профессора Виленского принята к изданию книга об искусстве Древней Греции, большой десятилетний труд, можно сказать – итоговый.

      – Узнал, что из Эрмитажа продали двадцать картин. Рембрандта, Рубенса, Боттичелли.

      – Кому продали? – недоумевал я.

      – Каким-то американским миллионерам. И европейским. Португальцу какому-то.

      – Ничего не понимаю. Зачем продавать такие картины?

      – Не знаю. Правительству деньги, наверно, нужны. Михал Лазаревич узнал и – ну, отрицательно высказался. На каком-то академическом собрании. На лекции в университете тоже сказал, что нельзя распродавать шедевры искусства. А теперь, накануне учебного года, его вызвали в ректорат и предложили подать заявление об увольнении. По состоянию здоровья.

      – Его уволили? Оська мне ничего…

      – Близнецам велели молчать. Хорошо хоть, что в Академии художеств пока его не тронули.

      – Что значит – пока? Он в академии всю жизнь читает про античное искусство.

      – Пока не тронули. Роза Абрамовна так сказала. Она страшно встревожена. Вчера Михал Лазаревичу позвонили из издательства, СКАЧАТЬ