Культурология. Дайджест №1 / 2015. Ирина Галинская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Слезам и умиленью

      Нет доступа, все пусто и темно,

      Минувшее не веет легкой тенью,

      А под землей, как труп, лежит оно.

      Ах, и над ним в действительности ясной,

      Но без любви, без солнечных лучей,

      Такой же мир бездушный и бесстрастный,

      Не знающий, не помнящий о ней.

      И я один, с моей тупой тоскою,

      Хочу сознать себя и не могу –

      Разбитый челн, заброшенный волною,

      На безыменном диком берегу.

      О, Господи, дай жгучего страданья

      И мертвенность души моей рассей –

      Ты взял ее, но муку вспоминанья,

      Живую муку мне оставь по ней… 175

      И еще: «как ни тяжел последний час, та непонятная для нас истома смертного страданья, – но для души еще страшней следить, как вымирают в ней все лучшие воспоминанья»176. Это и понятно: дар воспоминаний – залог нашей реальности, реальности личности. Исчез он – и нет этой реальности, душа опустошена.

      Наша интимная жизнь подобна радуге – «радужному виденью».

      Смотри – оно уж побледнело,

      Еще минута, две – и что ж?

      Ушло, как то уйдет всецело,

      Чем ты и дышишь и живешь 177.

      Тютчева волновало это непрерывное изменение, обусловливающее призрачность нашей душевной жизни. И напрасно он давал слово «не изменяться до конца»178.

      Мы не касаемся здесь обстоятельств личной жизни поэта. Нас интересует теперь то постоянное, что было бы при всякой смене обстоятельств. И в эротической сфере, вне зависимости от них, поэт был обречен на отчаяние. Он, нежный, чуткий, совестливый, больно чувствовал жестокую природу любви, ее неправедную диалектику. Его отчаяние питало это чувство роковой и жестокой гибели всего дорогого сердцу. Оно обречено. Тютчев напишет о разлуке – этой малой смерти, что в ней «есть высокое значенье».

      Как ни люби, хоть день один, хоть век,

      Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,

      И рано ль, поздно ль пробужденье,

      А должен, наконец, проснуться человек… 179

      Он предчувствует гибель. В жаркий летний день он, наверное, заметит и отметит первый «желтый лист»180.

      Тютчев скажет: «Как увядающее мило, какая прелесть в нем для нас»181, не потому ли, что все милое он видит увядающим, и, чем милее, тем острее это чувство отцвета.

      Самая сильная его любовь – последняя; самый яркий ее свет – «прощальный свет», самая яркая ее заря – «заря вечерняя». Ее солнце – «закатное солнце». И она – «блаженство и безнадежность»182.

      Эта больная личность относилась к жизни с глубоким недоверием прирожденного пессимиста. Как под старость «младая улыбка женских уст и женских глаз, не восхищая, не прельщая, лишь тревожит нас», так «тревожным глазом» глядел он «на этот блеск, на этот свет. Не издеваются СКАЧАТЬ