Копи царя Соломона. Владимир Лорченков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Ну… а тот инцидент в Вифлееме, он за сроком давности не считается, – говорит он.

      – Ваша дочь будет репатриирована в Израиль, она будет честно трудиться в кибуце, она отслужит в армии, познакомится с нормальным еврейским мальчиком, – говорит он.

      – Будет полноправной гражданкой страны, которую вы ограбили, – говорит он.

      – Будет счастлива и никогда не узнает, что ее отец ренегат, подонок и ублюдок, – говорит он.

      – Вернее, был им, – говорит он.

      Камера отъезжает, мы видим, что в руках Хопкинса – горло отца Натальи, которого душили все время монолога. Руки крепко сжаты, горло красное. Глаза у жертвы навыкате, изо рта тонкой струйкой течет кровь, цвет лица уже с намеком на синеву. Отец Натальи похож на баклажан, который еще только сунули в духовку, – он уже темнеет, но еще не черный, при этом ярко-синий цвет ушел, уступив место пепельности. Видимо, что-то такое замечает и Матрица. Он говорит:

      – Съел бы сейчас баклажанной икры?

      – С удовольствием, – говорит второй.

      – Я знаю один ресторанчик, его молдаване держат, – говорит Матрица.

      – Отлично, будем знакомиться с национальной кухней, – говорит Хопкинс.

      Разжимает руки. Уходят. У тела матери Натальи Хопкинс останавливается. Крупным планом показана женщина. Она все-таки была очень красива. Агент грустно качает головой, шепчет – мы улавливаем только «…все же не шикса какая… ормальная еврейская баба в соку… не… повезло с мужем – козлоудодом…» – достает из кармана складной ритуальный подсвечник, раскладывает его как линейку, зажигает фитильки и читает заупокойную молитву. Вначале, оглянувшись в поисках чего-то, стаскивает шапочку с головы негра-доктора и водружает себе на голову, как кипу.

      Матрица до конца церемонии стоит в позе футболиста в стенке перед штрафным. Выражение лица скорбное.

      Смена кадра: Наталья, поникшая, спит на заднем сиденье автобуса, она пьяненькая, чемодана нет, салон пустой.

      Крупным планом палата с мертвецами. Глаза отца Натальи, выпученные на весь экран. Камера отъезжает – это глаза одного из девяти мужчин, бывших в комнате, где убили Люсю и ребе. Он в одежде заключенного, глядит во двор тюрьмы из-за решетчатого окна. Кривая табличка крупно. «Кишиневский следственный изолятор». Этот же мужчина в кабинете следователя. Тот, закурив, говорит:

      – Пора признаваться, товарищ Кацман.

      – Я ничего не знаю, – говорит Кацман.

      – Товарищ Кацман… – говорит следователь.

      – Ваш трест лопнул, – говорит он.

      – Ваша стройорганизация похитила стройматериалы на сумму более двух миллионов рублей, – говорит он.

      – И мы это установили, – говорит он.

      – Это все из-за того, что я еврей, – говорит Кацман.

      – Это заказ… репрессии… мля буду! – говорит он.

      – Не нужно этого… – морщится следователь.

      – Вы вор и сами это знаете, – говорит он.

      – Да СКАЧАТЬ