Стороны света. Ирина Машинская

Чтение книги онлайн.

      Разговор был такой: один собеседник утверждал, что в нашем повседневном общении на улице, дома и на работе есть своеобразная экзотика, а другой ему возражал, что никакой экзотики нет, но есть неустроенность и глупость и что он в гробу видал такую экзотику. «Значит, таковая все-таки существует!» – поймал его на слове первый, а я задумался о некоторых частностях обыденной жизни.

      Вот еду я в электричке, читаю книгу. Рядом сидит старичок, заглядывает мне через плечо. «Читаете, да?» – спрашивает он так, будто не видит, чем я занят, и не знает, как это называется. – «Читаю». Едем дальше. Старичок снова обращается ко мне: «А чего читаете – сами-то хоть понимаете?»

      Ну, хочется человеку выговориться, и не всегда ему известно, как это сделать правильно. Сужу по себе. Как-то по пути в Восточный еще Берлин вышел я в польском городе Познань на перрон. Погода пасмурная, вокруг ни одного поляка. А ведь мне так хотелось поговорить по-польски. Вижу, идет железнодорожник с белым орлом на фуражке. Я у него спрашиваю как можно более приветливо и радушно: «Цо так хмарно в Познаню?» – «К сожалению, я по-русски не разговариваю», – ответил он мне без улыбки.

      Печально, что иной раз общение, желаемое для одних, оказывается нежелательным для других. Расцвет нежелательного, но вынужденного для всех общения относится к периоду антиалкогольной компании.

      Помню, отстоял я в «Новоарбатском» за бутылкой два часа. И вот, радостный, сбегаю с Нового Арбата на Старый – по лестничке с железными перилами и – о, ужас! – задеваю об эти перила пакетом с бутылкой. Неужели треснула? Вынул я бутылку, а она своей нижней частью обрушилась мне на пальто. Сразу же собрался народ. Нет, не с сочувствием, но с матерной укоризной. Ведь я, допустив преступную небрежность, фактически надругался над продуктом, из-за которого люди до смерти давятся в очередях! Таким я, наверное, выглядел жалким и униженным, что один мужик, самый возмущенный, вдруг сказал: «Ладно! Ты особенно-то не убивайся. Хочешь, я свою долбану?» Достал свою бутылку, замахнулся. Было видно, что такой – сейчас долбанет. Об те же вредоносные перила. Странно: подарить мне бутылку взамен разбитой – слабо, а вот разбить свою, чтобы мне не было так обидно, – пожалуйста. Какая-то не та гуманность – ритуальная.

      Сожалею, что тогда мы его удержали, отговорили. Долбанул бы – хорошая к рассказу получилась СКАЧАТЬ