Чжуанцзы. Чжуан-цзы

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и рассмеялись. Ни у кого из них в сердце не возникло возражений, и они стали друзьями.

      Но вот Учитель с Тутового Двора умер. Еще до погребения Конфуций услышал об этом и послал Цзыгуна им помочь. Цзыгун услышал, как кто-то складывал песню, кто-то подыгрывал на цине и вместе запели:

      Ах! Придешь ли, Учитель с Тутового Двора.

      Ах! Придешь ли, учитель!

      Ты уже вернулся к своему Истинному,

      А мы все еще люди!

      Поспешно войдя, Цзыгун сказал:

      – Дозвольте спросить, по обряду ли вы так поете над усопшим?

      – Что может такой понимать в обряде? – заметили оба, переглянулись и усмехнулись.

      Цзыгун вернулся, доложил Конфуцию и спросил:

      – Что там за люди? Приготовлений к похоронам не совершали, отчужденные от формы, пели над усопшим и не изменились в лице. Я даже не знаю, как их назвать! Что там за люди?

      – Они странствуют за пределами человеческого, – ответил Конфуций, – а я, Цю, странствую в человеческом. Бесконечному и конечному друг с другом не сблизиться, и я, Цю, поступил неразумно, послав с тобой свое соболезнование. К тому же они обращаются с тем, что творит вещи, как с себе подобным и странствуют в едином эфире неба и земли. Для них жизнь – какой-то придаток, зоб; смерть – прорвавшийся чирей, освобождение от нароста. Разве такие люди могут понять, что такое смерть и что такое жизнь, что сначала, а что в конце? Они допускают, что тело состоит из различных вещей[60]. Забывая о собственных глазах и ушах, о печени и желчи, они твердят все снова и снова о конце и начале, не зная границ. Они бессознательно блуждают за пределами пыли и праха, странствуют в беспредельном, в области недеяния. Разве станут они себя затруднять исполнением людских обрядов? Представать перед толпой зрителей, говорить для ушей толпы слушателей?

      – Почему же тогда вы, учитель, следуете обрядам? – спросил Цзыгун.

      – На мне, Цю, кара Небес![61] И все же я разделяю ее с тобою, – ответил Конфуций.

      – Осмелюсь ли спросить про их учение?

      – Рыба создана для воды, а человек – для Пути, – ответил Конфуций. – Тот, кто создан для воды, кормится, плавая в пруду. Тот, кто создан для Пути, утверждает свою жизнь в недеянии. Поэтому и говорят: «Рыбы забывают друг о друге в просторах рек и озер, люди забывают друг о друге в учении о Пути».

      – Осмелюсь ли узнать, что за человек тот, кто чуждается людей? – спросил Цзыгун.

      – Тот, кто чуждается людей, равен природе, – ответил Конфуций. – Поэтому и говорится: «Человек, ничтожный для природы – благородный муж для людей; благородный муж для людей – человек, ничтожный для природы».

      Янь Юань сказал Конфуцию:

      – Когда у Мэнсуня Талантливого[62] умерла мать, он причитал, не проливая слез, сердцем не скорбел, не горевал при погребении. При таких трех упущениях в царстве Лу считали, что он прекрасно выполнил обряд. Мне, СКАЧАТЬ