Время потрясений. 1900-1950 гг.. Дмитрий Быков
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Время потрясений. 1900-1950 гг. - Дмитрий Быков страница 34

СКАЧАТЬ по большому счёту совершенно неважно, к мужчине или к женщине обращены эти стихи. Так оно и звучит, потому что как настоящая мудрость не видит внешних примет, так и настоящая любовь не различает ни возраста, ни пола. «Александрийские песни» стирают абсолютно все границы.

      Ты – как у гадателя отрок:

      всё в моём сердце читаешь,

      все мои отгадываешь мысли,

      все мои думы знаешь,

      но знанье твоё тут не велико

      и не много слов тут и нужно,

      тут не надо ни зеркала, ни жаровни:

      в моём сердце, мыслях и думах

      всё одно звучит разными голосами:

      «люблю тебя, люблю тебя навеки!»

      Это, как ни странно, продолжение, конечно, пушкинской традиции, потому что это именно Пушкин с его миром и гармонией, которые совершенно не отменяют его внутренней трагедии. Эти трагедии случаются, но на фоне мировой гармонии это всё довольно ничтожно. Мы все понимаем, что мир в основе своей гармоничен и прекрасен. Конечно, Кузьмин наследует не только «Песням западных славян» с их замечательными дольниками. В основном он наследует ещё и поздней анакреонтической лирике Пушкина: «Мы сдвоились меж собой, / Мы точь-в-точь двойной орешек / Под единой скорлупой». Интонация та же самая, интонация радостной близости и уюта. То, что эта пушкинская анакреонтика нашла в Кузмине единственного продолжателя, особенно радостно, потому что русская поэзия с радостью почти не работает. Сплошная печаль и тоска. «И Музе я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!», – говорит Некрасов, глядя на избиваемую крестьянку. А Музу Кузмина никто не бьёт, она порхает себе и цветы нюхает.

      Когда утром выхожу из дома,

      я думаю, глядя на солнце:

      «Как оно на тебя похоже,

      когда ты купаешься в речке

      или смотришь на дальние огороды!»

      И когда смотрю я в полдень жаркий

      на то же жгучее солнце,

      я думаю про тебя, моя радость:

      «Как оно на тебя похоже,

      когда ты едешь по улице людной!»

      И при взгляде на нежные закаты

      ты же мне на память приходишь,

      когда, побледнев от ласк, ты засыпаешь

      и закрываешь потемневшие веки.

      Вот это безгрешный эротизм, который заливает все это пространство, как солнечный свет. Если уж под занавес искать что-нибудь самое веселое, самое милое:

      Что ж делать,

      что багрянец вечерних облаков

      на зеленоватом небе,

      когда слева уж виден месяц

      и космато-огромная звезда,

      предвестница ночи —

      быстро бледнеет,

      тает

      совсем на глазах?

      Что путь по широкой дороге

      между деревьев мимо мельниц,

      бывших когда-то моими,

      но променённых на запястья тебе,

      где мы едем с тобой,

      кончается там за поворотом

      хотя б и приветливым

      домом

      совсем сейчас?

      Что мои стихи,

      дорогие мне,

      так же как Каллимаку

      и СКАЧАТЬ