Жертва опыта. Дмитрий Игоревич Михин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ башмаки, рубаху и штаны, Петя вышел из своей комнаты, в которой все еще не прошел запах утреннего торжества – еще до прихода наставника.

      Он подошел к умывальнику, набрал воды и выплеснул себе на лицо, капли стекали по его коже, освежая его лицо и придавая ясный, новый вид; затем, заканчивая свой путь на подбородке, они капали вниз, нехотя отрываясь от него, то попадая на его одежду, то на пол.

      Со спины к нему подошла женщина, ее звали Марфа Ивановна, она служит уже долгие годы, в основном она руководит хозяйством, так как она главная из всех прислуг: ей поступают указы, а от нее всем остальным. Она выглядела крепкой, полной в своем сарафане; руки уже давно потеряли ту хрупкость и гладкость, что имеет девичья красота, пальцы еще имели мягкость, но они уже были выточены большим усердием, поэтому в них была какая-то грубость; лицо выражало усталость, носимую, но тщетно скрываемую улыбкой, в которой проявлялась наивность и доброта, обращающиеся к каждому, кого она встретит.

      – Доброе утро, Петенька, – сказала Марфа Ивановна, подавая ему полотенце.

      – Спасибо, Марфа, – ответил Петя, просто и искренно улыбнувшись.

      – Что-то вы сегодня поздно встали, разве Андрей Петрович к вам не заходил?

      – Нет, – соврал Петя да так, что было заметно, но Марфа этого не поняла все равно.

      – Да, – вздохнув, сказала Марфа, – на Андрея Петровича это не похоже, хотя в последнее время я уж часто замечаю в нем какую-то рассеянность, забывчивость, что он себе обычно не позволяет, но, видимо, на то есть причина.

      – Сколько раз от тебя слышу про него – и все больше удивляюсь ему.

      – Ну да ладно, Бог с ним, ты уже умылся? Тогда проходи: будем завтракать.

      Марфа Ивановна ушла. Петя пошел к зеркалу и стал вытирать лицо полотенцем, после чего он принялся разглядывать себя в зеркале. То откроет рот, станет разглядывать зубы: выпирает вперед из ряда зуб; приподнимет голову, чтобы рассмотреть ноздри; потрогает щеки; губы какие-то маленькие, подбородок недостаточно мужественен, нос казался большеватым, низкий лоб; светлые, мягкие волосы; маленькие, невыразительные глаза, цвет которых его не устраивал. Он пристально посмотрел себе же в глаза, близко приблизив лицо к зеркалу, и от своего невзрачного вида сказал себе: «Ну ты и урод».

      Он отошел от зеркала, приуныв, но его настроение быстро переменилось, когда он вошел в столовую.

      Столовая была таким особым местом, где происходили основные повседневные заботы, раздумья, даже отдых. Все предметы – диван, кресло, стулья, печка, цветы, картины, посуда, самовар, даже пара книг оказалась здесь, оставленные кем-то, – располагались в особом порядке так, как будто это имело значение, и только в таком их расположении это место становилось не просто собранием для кушанья, но и некой святыней, что объединяла в одном месте столько живых воспоминаний.

      Можно просто сесть и наблюдать, как служанка суетится, проходя мимо тебя, накрывает стол, расставляет приготовления; как Марфа Ивановна озабоченно вспоминает: СКАЧАТЬ