происходит и с ним. А когда знакомятся, они, естественно, что-то говорят друг другу и даже получают наслаждение от этих банальных бесед, смысл которых можно выразить двумя словами: «Я тебе нравлюсь?» И: «Я тебя люблю, потому что тебе нравлюсь, а ты такой красивый!» Шопенгауэр все это называл ловушкой природы, для привлечения самца и самки к выполнению репродуктивной функции. Цицерон, когда видел радостные лица брачующихся, восклицал: «Бедные люди, чему радуются? Один брак из ста бывает счастливым. А эти, почему не плачут?» Висело на стене ружье, потом выстрелило. Приехала Галина из Даугавпилса, пошла в Эрмитаж, подошла к «Вечной весне», возле которой ее поджидал коварный с яркой внешностью военный, который интересно, как знаток, рассказал о Родене и его творчестве и сбежал в другой зал. «Случайно» оказался рядом на выходе возле вешалки и попросил застегнуть верхний крючок на шинели, так как после ранения у него плохо сгибалась правая рука. Они стояли напротив друг друга почти вплотную, их глаза, его зеленые и ее черные, встретились и заискрились, а щеки запылали. Кто-то проходил мимо и проронил: «Какая красивая пара!» Этого хватило! Через полчаса они сидели в «лягушатнике» на Аничковом мосту в уютном кафе с зелеными диванами и пили Кагор. Щебетали, квакали, болтали, смеялись по пустякам, а она учила его основам латышского языка: «Эстеви милю, я вас люблю, не сопрот, не понимаю, кадз дарба тада алга и т.д». Не заметили, как выпили целую бутылку Кагора, и воспылали друг к другу плотской страстью! Она не была латышкой, не была блондинкой, а была малоросского происхождения: чернобровая, статная и стройная, но с большим торчащим бюстом, полными губами и черными глазами, с черным пушком едва заметных усиков, брюнетка. Выскочили из кафе, шли быстро, почти бежали, швейцару три рубля, адрес, метро, квартира за 10рублей, с интимной обстановкой, раздетые по пояс остановились и застыли, потрясенные великолепием формы и размерами грудных клеток друг друга. Степан даже потерял дар речи: таких великолепных стоящих торчком, с набухшими рельефными сосками, трепещущих и манящих грудей он никогда не видел и не держал в руках. Он никак не мог от них оторваться: гладил, мял, целовал, зарывался головой между ними и ликовал.
Так же поступала и она с его мощной мускулистой выпуклой грудью. Потом остатки одежды показались издевательской помехой для праздника ликующей плоти и торжествующих в радости соития душ и тел. Они смотрели друг на друга как Адам и Ева до встречи с дьяволом, который своими дурацкими наставлениями научил прародителей стыдиться наготы. Тот самый лукавый научил потомков Адама называть невинные части тела, дарующие небесное блаженство соития, бранными срамными словами, а эротическую божественную энергию заменять похотью потребления, превращенного в вещь минутного партнера-человека. Они не лежали на раскладной кушетке в свете настольной лампы, а плыли на облаке, лобзаниями, ощупыванием и поглаживанием разгоряченных
СКАЧАТЬ
