Вацлав Михальский. Свет любви. Ю. М. Павлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свежестью всего моря, радостью целой жизни, дыханием полного счастья, которое дается человеку только один раз, один-единственный. Вдруг блеснула серебристым боком тарашка, и тут же ее накрыло пеной новой волны, подсекло отливной тягой и, вертя, утащило в пучину. Точно так же, как унесло взбаламученной водою тарашку, смывало навсегда следы босых Катиных ног» («Тайные милости»).

      Вацлав Михальский удивительно тонко чувствует и художественно-совершенно изображает любые природные стихии – от пустыни до моря. При этом писатель давно уже не живет на море.

      Вацлав Вацлавович, как Вам удается сохранить это живое ощущение моря?

      В. М.: Лучше всех описал море маленький гимназист из рассказа Чехова: «Море было большое».

      Ю. П.: Антуан, муж Марии Мерзловской («Для радости нужны двое»), в старших классах кадетского училища неожиданно для окружающих из гадкого утенка превращается в прекрасного лебедя. Нечто подобное произошло и с Вацлавом Михальским в студенческие годы. Превращение Антуана его отец объяснил породой. Вера деда Адама в Вацлава держалась на всепоглощающей любви и чувстве все той же породы («Адам – первый человек»).

      У отпетого двоечника Вацлава Михальского были, конечно, предшественники из числа великих писателей. Назову лишь Марка Твена, Николая Некрасова, Ивана Бунина. Последний, не окончивший даже гимназию, говорил, вспоминая свои первые творческие опыты, что так плохо, как он, в литературе редко кто начинал.

      У раннего же Михальского меня поражает отсутствие ученических, проходных, провальных текстов (которые были даже у его любимого Чехова). А с повести «Баллада о старом оружии» (автору было всего двадцать пять лет) начинается бесспорно «классический» этап в творчестве Михальского.

      Возникает дурацкий – с точки зрения распространенной логики – вопрос: как совмещаются двоечник Михальский и его «Семечки», «Бим-бом», «Дождь»?… Какое место в судьбе писателя занимают порода, Божий дар и то, что назовете Вы сами, Вацлав Вацлавович?

      В. М.: По-моему, этого никто не знает.

      Ю. П.: В «Весне в Карфагене» Анна Карповна, представительница главного типа женщины в мире Михальского, так характеризуется писателем: «Она была при детях до такой степени, что даже не ощущала себя как отдельно взятого человека». По сути, то же говорит Михальский о бездетной француженке Николь: «она была подлинной женщиной, и ей всю жизнь хотелось вложиться в кого-нибудь без остатка».

      Вацлав Вацлавович, желание и способность раствориться в другом без остатка – это только женское качество? И не кажется ли Вам, что число «подлинных женщин» в современном мире катастрофически исчезает?

      В. М.: Нет, не кажется.

      Бесспорно, что в самом существе женской природы есть потребность в жертвенности, есть желание вложиться. Но было бы в кого вкладываться, вот не праздный вопрос. В унылого тютю, в безвольного балабола, в бездарного алкаша, в жестокосердного хапугу… и далее по списку.

      С СКАЧАТЬ