Ровесницы трудного века: Страницы семейной хроники. Ольга Лодыженская

Чтение книги онлайн.

      – Я здесь, – быстро вышла мама из столовой, – здравствуйте, Анна Христофоровна, что это у вас? – спросила она.

      – Да вот, можете купить Леле. – И она стала развязывать шнурки на коробке, сняла крышку, и мы ахнули.

      В коробке, прикрепленная к куску картона, лежала изумительная блузка из розового прозрачного шелка. Эта материя называлась тогда «газ». Не знаю, как она сейчас называется. Блузка была сшита по последней моде, в легкую складку, высокий ворот и длинные рукава с рюшками. Рюшки на рукавах и вороте перехвачены черной бархоткой. Я не могла отвести от нее глаз. Она была похожа на воздушное пирожное.

      – А сколько она стоит? – спросила мама.

      – То-то и дело, что дорого, – смущенно ответила Анна Христофоровна, – 12 рублей, прямо не знаю, как я решилась на такой расход. Это было в начале лета, я ехала на каникулы домой и в Москве зашла к Мюру (теперешний ЦУМ), а перед отъездом получила деньги за уроки на станции, вот и не удержалась. Кто же знал, что будет война, что продукты начнут дорожать. Я приехала узнать, как заготавливаются дрова для школы на зиму, а они, оказывается, никак не заготавливаются.

      Мама пристально смотрела на Анну Христофоровну.

      – Вы не волнуйтесь, – сказала она, – я возьму эту блузку обязательно, такая прелесть! – И она пошла в спальню за деньгами.

      Когда повеселевшая Анна Христофоровна ушла, я бросилась к маме:

      – Мамочка, неужели ты мне купила эту блузку?

      Мама холодно отстранила меня.

      – Неужели ты ничего не поняла? Таша, а ты догадалась, почему я взяла эту блузку?

      – Тут и догадываться нечего. Анне Христофоровне, видно, очень нужны деньги, у нее дрожали руки, когда она развязывала шнурки на коробке, а когда сказала, что блузка стоит 12 рублей, у нее сделалось такое лицо, как будто она сейчас заплачет.

      – Вот именно, – сказала мама, – а к кому ей идти, кроме нас, – знакомых у нее мало, к тому же она такая скромная и стеснительная. Ну-ка, Ташенька, беги скорей, помогай Якову закладывать коляску. Надо ехать на станцию, Нюсенька возьмет эту блузку, а то я все деньги отдала – у нас капиталов осталось 20 с чем-то копеек. Но зато я скоро получу перевод, может, он меня уже ждет на почте, – неожиданно весело добавила мама.

      Мне стало и неловко, и грустно. А воздушное пирожное долго дразнило мое воображение. Но продать его оказалось не так-то легко. Анна Дмитриевна Добжияловская уехала в Москву, мама побывала у других знакомых в Можайске – кому мало, кому дорого. В конце концов купила жена нотариуса, выторговав небольшую сумму. Но мама на эти мелочи не обращала внимания.

      В начале августа мы получили письмо от тети Сони.

      «У нас большое несчастье, – писала она, – с мамой сделался удар в день отъезда на фронт дяди Илюши. Отнялась вся правая сторона тела, рука и нога. Голова ясная, и речь не повредилась. Илюше пока об этом не писала».

      Мама тут же расплакалась.

      – Бедная СКАЧАТЬ