Ровесницы трудного века: Страницы семейной хроники. Ольга Лодыженская

Чтение книги онлайн.

      – Это не поэзия, а изнеженность, – сказала мама.

      «Действительно, я какая-то изнеженная и хилая», – подумала я с грустью.

      Когда мы поставили свои скромные букетики в вазочки, Таша прошла в детскую, я пошла за ней и увидела, что она встала около маминого портрета, висящего на стенке над ее кроватью.

      – Я уже соскучилась без мамочки, – сказала она.

      – Ничего, она скоро приедет, и увидишь, все будет хорошо. А почему у тебя мамин портрет такой грязный? – спросила я.

      Таша засмеялась.

      – А это потому, что когда я была маленькая, кормила его обедом в дни маминого отъезда. А спать я его и сейчас кладу с собой. Я тебе не читала стихотворение, которое написала?

      – Нет, покажи.

      Таша достала из ящика стола листочек и прочла. <…> Мне очень понравилось Ташино стихотворение.

      – Ну ты молодец, в семь лет так писать. Ты прямо у нас дочка-семилетка.

      У няни была книжка афанасьевских сказок, не помню, в чьей обработке, с иллюстрациями. Любимая наша сказка была про мудрую дочку-семилетку. <…>

      Добраться до Ледницкого маме удалось. Она уезжала часто и приезжала то расстроенная, то обнадеженная. И наконец последнее, окончательное решение было уплатить четыре тысячи. Почему четыре, чем руководствовались, мне неясно и спросить теперь некого. Разрешение на продажу леса было дано. Мама продала 200 десятин земли, осталось 100 с усадьбой вместе.

      На случайно оставшиеся деньги мама решила купить рабочую лошадь. Подобрала с помощью Гудкова и Якова небольшую гнедую лошадку и, возвращаясь уже домой, повстречалась с крестьянином, который вел на живодерню старого коня. Увидев привязанную сзади к тарантасу лошадь, крестьянин сказал маме:

      – Купи, барыня, и моего Фоньку, смерть как жалко его на живодерню вести, служил он мне долго, да вот стар стал, пахать не может, надо нового коня покупать, а двоих не прокормить.

      Мама посмотрела на коня. Маленький, светло-желтый, с белой гривой, а глаза большие и очень грустные, видно, чувствовал Фонька, куда его ведут. «Купить для Таши, верхом кататься, – подумала мама, – авось немного поживет, и от живодерни спасу».

      Но, хоть и мало спросил крестьянин, денег у мамы уже не хватало, заняла у Гудкова, благо рядом в тарантасе сидел.

      Как же Таша радовалась этому подарку! Как она целовала своего Фоньку! А на другой день вскочила рано утром, побежала к маме в спальню, разбудила ее и спрашивает:

      – Мамочка, милая, правда, у меня Фонька есть?

      Будить маму у нас не полагалось, но тут уж она, конечно, не могла рассердиться.

      А лето проходило. Ехать в институт очень не хотелось. Я знала, что в седьмой класс поступит много новеньких. Пугала мысль о Ступиной. В общем, тосковать я начала уже с половины августа.

      В седьмом классе

      И вот опять мы в Москве у дедушки Сергея. Дедушка сообщает мне, что в этом году поступает в институт в седьмой класс дочка его товарища и прямого СКАЧАТЬ