Ровесницы трудного века: Страницы семейной хроники. Ольга Лодыженская

Чтение книги онлайн.

      Когда мама уехала, Таша совсем поникла.

      – Ты так расстроилась из-за этого векселя? – спросила я ее.

      – Не из-за векселя, а из-за мамочки.

      – А по-моему, она сейчас уже не так расстроена.

      – Да, но как ей тяжело-то будет! – вздохнула моя мудрая сестричка.

      – Пойдем на кухню, – сказала я.

      На кухне все трое – няня, Яков и Параня – говорили все про тот же вексель. Я подсела к няне и попросила мне объяснить кое-что непонятное. И все-таки в мои мозги никак не могло уложиться, что Сашенька, которая так любила и маму, и меня, могла потребовать с нас такую огромную сумму денег, зная, что у нас их нет.

      – Как же она могла это сделать? – спрашивала я няню.

      – Трудно сказать, – задумчиво отвечала няня, – а может, ее натолкнули на это, ведь люди бывают очень жадные, из-за денег родного отца не пожалеют.

      Из этих слов я поняла, что няня намекает на Машеньку или на ее мужа, и мне как-то сразу стало легче. Вообще, должна сказать, что, несмотря на свои десять лет, я была очень легкомысленна и ни разу не задумалась над тем, каково было маме пережить это лето, которое так и прошло под знаком судов и пересудов, прошений и хлопот. Таша в семь лет понимала это лучше меня.

      Мама вернулась из Можайска скоро и привезла с собой Петра Ивановича Корженевского. Мы с Ташей очень обрадовались, ведь Петра Ивановича мы считали своим гостем вроде Булановых и Дуни. Он всегда очень много уделял нам внимания. Мы сообщали ему свои новости, он рассказывал нам что-нибудь интересное, но больше всего мы любили, когда на большом турецком диване, стоящем в столовой, изображалась «куча-мала».

      – Давно, давно вас не видел, – говорил Петр Иванович, – большие стали. Ну, как институт для благородных девиц? – обратился он ко мне. – Там только благородные или есть и порядочные и хорошие девочки?

      – Есть очень хорошие девочки. – И я начала рассказывать про Мартышку и Марусю, не удержалась и представила Ступину, как она ест глазами свою жертву.

      Петр Иванович живо реагировал на все и тут же стал расспрашивать «наездницу», так он звал Ташу, какие новые рысаки появились в ее конюшнях. Таша не замедлила притащить ему своих лошадей.

      Петр Иванович обладал даром изображения детской речи, он изумительно читал стихи и рассказы от имени ребенка. Такой подлинный детский голос я слышала только впоследствии у Рины Зеленой. И тут он прочел нам стишок: «Как-то Боб своей лошадке дал кусочек шоколадки, а она, закрывши рот, шоколадки не берет!» В этом пустячке было интересно, что ребенок у него начал всхлипывать еще при слове «закрывши» и под конец разражался плачем. Затем он изображал институтку, очень глупенькую, со сложенными руками и глубокими реверансами. Она порола всякую чушь на вопросы учителя и под конец заявила, что в море вода соленая оттого, что там селедка плавает.

      Мы очень любили нашего взрослого друга. Он был маленького роста, СКАЧАТЬ