В родном углу. Как жила и чем дышала старая Москва. Сергей Дурылин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ обошли весь дом, но заглянули далеко не во все его темные комнаты, закоулки, прихожие и чуланы. Как в настоящем старом доме, их было в нем очень много, и самых неожиданных.

      Дом был очень тепел.

      Голландские печи из белых блестящих изразцов хорошо хранили тепло, копя его под медными затворами и распуская по комнатам через медные же отдушники.

      За топкой печей следил сам отец: по утрам он неопустительно обходил все топящиеся печи, смотрел, правильно ли уложены дрова, пылко ли горят, и не уезжал в город, пока не убеждался, что печи закрыты с большим запасом жару, но без предательских синих огоньков. Я не запомню, чтоб кто-нибудь пожаловался в нашем доме на угар или на чад. Никто в доме не зяб, фуфаек, вязаных жилетов и кофт не было в заводе, все ходили в обычных платьях из ситца, легкой бумазеи или тонкой шерсти. Но жары, обломовской духоты и курослеповской испарины в доме не было, держалась приятная температура в 17–18 градусов по Реомюру.

      Отец строго наблюдал, чтобы не было ни недостатка, ни роскоши в тепле, как и во всем другом.

      В доме был теплый угол и теплый кусок хлеба для тех, кто жил, служил, гостил или на время там появлялся.

      Но выйдем из старого дома опять на двор и перед тем, как войти в сад, пройдемся по «службам», обеспечивавшим этот теплый угол и кусок.

      «Службы» – из красного кирпича – тянулись, вместо забора, по соседству с Макеровским; здесь, под зеленой железной кровлей, были дворницкая, конюшня, каретный сарай, кладовая с сухим подвалом, погреб-ледник, дровяной сарай.

      В дворницкую нам строго-настрого запрещалось входить, но тем сильнее нас туда влекло. В ней пахло не то деревенской избой, не то казармой, и было в ней взаправду нечто от деревенского обихода и что-то от казарменного быта. Деревянный некрашеный пол, широкая русская печь, на которой просторно и жарко было спать дворнику после ночного дежурства на морозе; постель-сенник на козлах, укрытая пестрым ситцевым одеялом из лоскутков; некрашеный деревянный стол – всегда с полуковригой черного хлеба, с деревянной солоницей; кисловатый запах овчинного тулупа и валенок, прогретых на шестке, – все это переносило в большую зажиточную тульскую или рязанскую избу, только стены были из выбеленного кирпича, а не из бревен. Сходство дворницкой с избой довершалось тогда, когда поперек нее протягивались веревки и на них сушились детские пеленки и одеяльца: это означало, что к обстоятельному Егору или гульливому Семену приехала на побывку, на весь мясоед, баба с ребенком. Дворницкая вообще служила прибежищем для деревенских гостей, приезжавших к прислуге: деревенский дух в ней не переводился.

      Но не переводился в ней и дух казарменный. Дворники служили раньше в солдатах. По стенам развешаны были лубочные картинки из Русско-турецкой войны 1877–1878 годов: неистовая стычка синих казаков с красными башибузуками; город, пылающий, как костер, с подписью «Город Систово лупит турок неистово»; «белый генерал» на белом коне. Какая-то тоже лубочная книжка о СКАЧАТЬ