Москва и москвичи. Репортажи из прошлого. Владимир Гиляровский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пойдет он рассказывать – жуть берет. И про Стеньку Разина, и про Ермака Тимофеевича, и про тружеников в Жигулях-горах, как они в своих пещерах разбойничков укрывали… До свету, иной раз, рассказывает. И первый молчаливый слушатель – Иваныч… Ляжет на брюхо во всю свою длину, упрет на ручищи голову и глядит на Суслика… И Суслик только будто для него одного рассказывает, на него одного глядит… И в одно время у них – уж сколько я наблюдал – глаза вместе загораются… Кончится бывальщина… Тяжело вздохнет Иваныч, ляжет и долго-долго не спит…

      – Хорошие сказки Суслик рассказывает, – сказал я как-то старику, а он посмотрел на меня как-то особенно.

      – Не сказки, а бывальщины. Правду говорит, да недоговаривает. То ли бывало… Э-эх… – отвернулся и замолчал.

      Хворал все больше и больше, а все просил не отправлять в больницу. Я за него резал его кубики и с кем-нибудь из товарищей из других пар ссыпал и его и свои на рамы. Все мне охотно помогали, особенно Суслик, – старика любила и уважала вся казарма.

* * *

      Был апрель месяц. Накануне мы получили жалованье и, как всегда, загуляли. После получки, обыкновенно, правильной работы не бывает дня два. Получив жалованье, лохматые кубовщики тотчас же отправляются на рынок, закупают белье, одежонку, обувь – и прямо, одевшись на рынке, отправляются в Будилов трактир и по другим кабакам, пропивают сначала деньги, а потом спускают платье и в «сменке до седьмого колена» попадают под шары и приводятся на другой день полицейскими на завод, где контора уплачивает тайную мзду квартальному за удостоверение беспаспортных. Большая же часть их и не покупает никакой одежды, а прямо пропивает жалованье.

      День был холодный, и оборванцы не пошли на базар. Пили дома, пили до дикости. Дым коромыслом стоял: гармоника, пляска, песни, драка… Внизу в кухне заядлые игроки дулись в «фальку и бардадыма», гремя медяками. Иваныч, совершенно больной, лежал на своем месте. Он и жалованье не ходил получать, и не ел ничего дня четыре. Живой скелет лежал.

      Было пять часов вечера. Я сидел рядом с Иванычем и держал его горячую руку, что ему было приятно. Он молчал уже несколько дней.

      В казарму ввалился Сашка с двумя пьяными старожилами завода. Сашка был трезвее других, пиликал на гармошке, и все трое горланили что-то несуразное.

      Я слышал, как дрожит рука Иваныча, какое страдание на его лице, но он молчит. Ужасно молчит.

      – Сашка, ори тише, видишь, больной здесь! – крикнул я.

      – А ты что мне за указчик? Ты знаешь, кто я! – заревел Сашка, давно уже злившийся на меня.

      Он выхватил откуда-то нож и прыгнул к нам на нары.

      – Убью!

      Это был один момент. Я успел схватить его правую руку, припомнив один прием Китаева, – и нож воткнулся в нары, а вывернутая рука Сашки хрустнула, и он с воем упал на Иваныча, который застонал.

      Я сбросил Сашку на пол. Все смолкло – и сразу все заревели:

      – Бей его, каторжника! Добей его!..

      И кто-то бросился СКАЧАТЬ