Элитные группы традиционных обществ. С. В. Волков

Чтение книги онлайн.

Большинство чиновников (около 60 %) не имели служащих одновременно с ними родственников (лиц своего клана – т. е. лиц той же фамилии из одного уезда), особенно в центральном аппарате, где не имели родственников 88,4 % (616 человек), имели по одному родственнику 9,7 % (68), по два 1,3 % (9) и по три – 0,6 % (4 человек). Однако выделялись отдельные кланы, представители которых были среди чиновников весьма многочисленны: процент лиц, имеющих от 1 до 8 родственников, плавно убывает, но лиц, имеющих свыше 9 родственников, больше, чем имеющих 3. Например, одновременно служил 71 представитель клана Лин, занимая 128 должностей (Parsons J. В. The Ming Dynasty Bureaucracy: Aspects of Background Forces // Chinese Government in Ming Times. NY.-L., 1969. P. 207).

Все члены императорской фамилии, а также заслуженные чиновники имели титулы знатности, но им никогда, даже номинально не давалось земельных владений. Наиболее высокопоставленные принцы присоединяли к титулу эпитеты (церемонный ли, величественный су и почтительный гун), употреблявшиеся почти как фамилии. Не имея владений, принцы жили в столице и в отличие от минской практики занимали посты в аппарате (Hucker С. О. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford, 1985. P. 84). Принцу полагалось 1440–540 му и 10–1,3 тыс. таэлей, обладателям более низких титулов – от 360 му и 700–500 таэлей, до 240–60 му и 410–110 таэлей (Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644–1911). New York, 1966. P. 48).

Высшей прослойкой в тайпинском государстве были князья (до 1856 г. 7, в 1860–16), в 1853 г. был введен титул хоу (к 1856 г. его имели 16 человек), а в 1856 г. было учреждено 6 новых титулов между хоу и ваном (каковых к концу насчитывалось около 2700 разных степеней). Официальные указы закрепляли особое положение лиц, отнесенных к высшей аристократии и бюрократии (Королева Н. А. Административная система Тайпинского государства // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 122).

Китайские летописи сообщали, что они «воюют сами», а «низшие дворы» кормят их. Собственно, когда речь идет о когурёских чинах, то между их носителями явно просматриваются элементы феодальных отношений: «все тэга сами назначают своих саджа и чоый сонинов, которые напоминают частных вассалов» (Пак М. Н. Описание корейских племен начала нашей эры (по «Саньго чжи») // Проблемы востоковедения. 1961, № 1. С. 119), причем «сильные из больших дуйлу утесняют и грабят бессильных и поставляются сами собой, а не царской властью определяются» (Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 2. М.-Л., 1950. С. 58). В «Тан шу» и «Син Тан шу» говорится: «Те, кто называются чоый, есть выдающиеся люди. [Они] держат в руках государственную политику, через три года сменяются, [но] если хорошо служат, то не сменяются. Вообще, если в день смены не подчиняются, то нападают друг на друга. Ван оберегается, запершись во дворце, и соглашается с тем, кто победил» (Самгук саги (Исторические записи Трех государств). Т. 2. Пхеньян, 1959. С. 293).

С учетом того, что в Силла престол последовательно занимали представители трех родов – до 184 г. Пак, до 356 г. Сок и затем Ким.

Верхушка покоренных или добровольно присоединившихся общин и протогосударственных образований лишь в редких случаях могла претендовать на равный с ними статус. Так произошло, в частности, с потомками ванского рода покоренного государства Кая, которым была дарована фамилия правящего в Силла рода Ким, и таким образом они были причислены к последнему.

Свою карьеру все аристократы, в том числе и сыновья вана, начинали с младших рангов. Ранговая структура не образовывала стройной пирамиды: число лиц, находившихся к каком-то чине, вовсе не обязательно должно было быть меньше числа лиц более низкого или больше числа лиц более высокого чина. По одному из сообщений за 669 г., соотношение было примерно (эти 36 человек только часть лиц высших чинов) таким: 1 в Исключительном, 1 в Особом, 7 в 1-м, 5 во 2-м, 4 в 3-м, 6 в 4-м и 12 в 6-м ранге. (См.: Самгук саги. Т. 1. Пхеньян, 1958. С. 165.) Но во всей шеститысячной массе чиновничества, особенно в VIII–IX вв., они составляли ничтожное меньшинство (доля высших должностей составляла всего 1,6 % – 91 человек). Хотя абсолютное число членов сословия чинголь с годами возрастало, рост чиновничества шел еще быстрее, и доля их в нём падала. (Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 178–179). Важной привилегией аристократии было право владеть в условиях господства принципа государственной собственности на землю частными земельными участками. Выражением «внеструктурного» политического влияния аристократии была должность сандэдына, введенная в 531 г. Эта высшая должность в государстве не была, однако, связана с каким-либо учреждением, а стояла особняком: сандэдын был председателем аристократического совета при ване. Вообще в первые века существования Силла аристократия играла определяющую роль, выдвигая на престол того или иного вана, к середине VII в. устанавливается режим автократии, а с конца VIII в. влияние аристократии снова начинает расти. Такое положение аристократии в структуре общества было следствием того, что Силла возникло непосредственно из первобытного состояния, а не являлось наследником какого-нибудь предшествовавшего ему государственного образования. В государствах, создаваемых на развалинах предшественников, искусственно ограничить круг аристократии родственниками правящего дома почти невозможно: последнему трудно игнорировать оставшиеся аристократические роды, связанные с прежней династией (если они только не истребляются полностью). В самой Корее, в частности, аристократия Корё, созданного на развалинах Силла и вновь объединившего полуостров, принципиально отличалась по характеру своего от силлаской, включая, в частности, многие роды, происходившие от ванов Силла.

При сравнении высшего чиновничества – всего было обследовано 750 лиц, встречающихся в биографических разделах «Корё са», без учета членов правящего рода (Корё са. Т. 8–11. Пхеньян, 1964–1966) по двум характеристикам – наиболее родовитых (имеющих не менее 6 поколений служилых предков) и имеющих наиболее высокопоставленных отцов (имеющих 1–4-й ранги) – обнаруживается, что существенной взаимосвязи между ними не существовало (Волков СВ. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 199–200).