Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год. Николай Коняев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в бесовском вое ветра рвались и комкались, путались и сникали голоса профессиональных «витий»; услышали не звон отточенных лозунгов, а судорожные, как предсмертная мука, стихи…

      Символика поэмы точно связана с православным календарем.

      Открытие Учредильного собрания символично попало на Крещенский сочельник. 6 января был праздник Крещения Господня…

      Об этом «крещении» России большевистской революцией и рассказывает поэма «Двенадцать» – русская поэма о России, русскому человеку адресованная… Русскому человеку на улице «дополнительной» – сколько их еще будет? – революции…

      Черный ветер,

      Белый снег.

      Ветер, ветер!

      На ногах не стоит человек.

      Ветер, ветер —

      На всем божьем свете!

      Сосредоточенность, духовная ясность и покой трехстопного анапеста сразу же сминаются бесовской веселостью пушкинского хорея: «Тятя! Тятя! Наши сети притянули мертвеца…»

      Хорей Блока возникает как бы из ветра, завивающего «белый снежок, а под снежком – ледок. Скользко»… И когда Человек поскользнется на льду, это сразу же, с документальной бесстрастностью тотчас же будет зафиксировано в нервном ритме паузника, вмещающего и крики, и лязганье затворов, и истерический смех, и завывания вьюги, и выкрики частушек…

      Все это – черное, белое, кумачовое – обрушивается на путника, «заблудившегося в сумрачном лесу» родного города, родной – до боли – страны.

      Ветер выдувает душу, высушивает ее, поскольку это ветер революции – смертный ветер…

      Злоба, грустная злоба

      Кипит в груди…

      Черная злоба, святая злоба…

      Товарищ! Гляди

      В оба!

      Стихи в поэме «Двенадцать» существуют как бы по отдельности. Каждый стих звучит со своей интонацией. Связь между ними нарушена:

      Свобода, свобода,

      Эх, эх, без креста!

      Тра-та-та!

      Впрочем, как же иначе, если из России, в которой и «невозможное возможно, дорога долгая легка, когда блеснет в пыли дорожной мгновенный взор из-под платка», Блок выводит читателя на петроградскую пропитанную блуждающими – «Кругом – огни, огни, огни»! – огнями улицу, где из бесформенной черноты звуковой какофонии с трудом прорываются злые голоса:

      Товарищ, винтовку держи, не трусь!

      Пальнем-ка пулей в Святую Русь!

      И ведь не просто «пульнуть», а с присвистом, с неприличными телодвижениями:

      В кондовую,

      В избяную,

      В толстозадую!

      Эх, эх, без креста!

      Судя по дневниковым записям, Александр Блок не был горячим сторонником Учредительного собрания…

      «Почему «учредилка»? – записал он в дневнике 5 января. – Потому что – как выбираю я, как все? Втемную выбираем, не понимаем. И почему другой может за меня быть? Я один за себя. Ложь выборная (не говоря о подкупах на выборах, которыми прогремели СКАЧАТЬ