Кошка-дура. Документальный роман. Михаил Черкасский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ каракулем, в фетровых ботах. «Где живет здесь Николай Синица?» – Попытался улыбнуться над фамилией человек из завкома да и смолк: строго, горько стояли пред ним синие мартовские глаза. Молча показала рукой, заскрипела по снегу к воротам.

      Шел дядя Коля тяжко, отекшие ноги худо слушались в этот день. Останавливался, поворачиваясь всем туловищем, озирался. Не было, нигде не было мамочки, нигде. Слезы замерзали на небритых щеках, нос набух, покраснел, клейкие сосульки тянулись на бороду, уже бегло обметанную инеем. «Вам тяжело? – Участливо вел его под руку провожатый. – Может, шофера позвать?» – «Да нет… чего уж… ничего…» – И глядел, глядел, прощаясь навеки.

      Шофер, пожилой мужчина в беловатом армейском полушубке, уже издали понял все – покряхтев, отбросил задний борт, ждал, прикидывал, как же этого подавать туда, к остальным. Там нахохленно замерли толсто одетые люди вперемешку с чемоданами да тючками. Когда подвели новенького, задвигались, без особой радости, думая, какой неуклюжий он, толстый, стеснит. Но зато уж последний, теперь туда, к Ладоге, к жизни.

      Подавали его двое за ноги, за серые валенки, а из кузова тянули в шесть хилых рук. «Уф, все!.. – Для чего-то отряхивал руки шофер. – Воды в тебе, земеля, больше, как в Невы».

      За Ладогой Николай Синица умер. Говорили, что переел. А может, просто жизни уж в нем не осталось. Или не к чему стало. И все равно с того дня, как сказал, что уедет, не стало его для нее, ни живого, ни мертвого.

      Зимой сорок четвертого года пришла Нина проведать свою, хотя и не крёстную, а как бы вторую мать. Да и кому ж, кроме мамы Кати, было дело до сироты. Лишь она следила за Нинкой. Пред войной кавалеры провожать уже ее стали. Если поздно, зови дворника, чтоб замок на парадной откинул. До свиданья, Нина. До свиданья, Юра – прозвучит в белой ночи и потонет. Но дойдет отплеск через день, через два от одной из тех теток, что подолгу и вечно живали у Кати: «Ох, Нина, и воевала ж тут за тебя мать. С парнем, говорит, приходила. Я ей дам, говорит, с парнями гулять. Ахмет все сказал». И Ахмет, самый главный, и другие дворники всё докладывали Синице. Ну, а Нинке она никогда ничего – ни словечком. Видно, знала, что не за чем, не за что.

      Две радости несла Нина с собой:

      – Мама Катя, поздравьте меня: в партию я вступила.

      – Вот молодец! Вот за это хвалю. Что молодая пошла. А я, старая дербина, все думала: не смогу, не готова…

      «Я была поражена, когда узнала, что мама Катя вступила в партию лишь в сорок втором году. Была уверена, что она коммунистка еще с Гражданской войны».

      Второй сюрприз был такой:

      – Мама Катя, давайте съедемся вместе… как коммунист с коммунистом!.. – Захохотала.

      – Это еще зачем? – Строго глядела, не приняв шутки.

      – А я вот получила… – Показала свои новые литерные карточки. – Нам на двоих с вашей вот так хватит! – Чиркнула поверх головы.

      – Нет, Нина, спасибо, но я не могу. Ну, чего смотришь: ведь я тебя обворую.

      – Как?! Вы?.. Да вы что… – Растерянно улыбалась.

      – А так… – СКАЧАТЬ