Необъективность. Игорь Георгиевич Чернавин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ о настоящем. Есть часть сознанья о том, что должно было б быть не в этом сером объёме, но – ускользает всё время. Пространство вокруг свёрнулось, я как-то сам это сделал – я не включён ни во что дальше взмаха. ″Глобус″ сгорел, нет ролей для актёров. Я – есть, и был – что я-есть, и есть – что буду.

      …По углам над перекрёстком, как над объёмной открыткой, как будто нависли тени. ″Курская улица по городу идёт, Курская улица на запад нас ведёт…″ – в страну По-пиву, в страну совсем небольшую, где в ряд четыре ларёчка. Там, правда, рядом всегда «марсианские хроники», что допились до хронической стадии бога войны, но я смогу их «не видеть». Банка холодная и день прохладный, хоть по апрельски и светлый, стыло, но лень застегнуться. Плащ на мне, будто на вешалке, стыдно, но ничего не поделать. Книжный магазинчик – в окне обложка альбома с лицами очень серьёзных блондинок, а под ними крупными буквами ″Овощи″. Мизантропия хихичет, многое хочет добавить. Мысленно ей отвечаю – ″В них есть хорошее, что не находит дороги″. В другом окне неприятный плакат, на нём Эйнштейн показал свой язык – что-то я, правда, не понял, с чем-то хотел бы поспорить.

      Я вышел из магазина продуктов и смотрю под ноги, разницу я замечаю не сразу – вместо потока машин по Лиговке мимо идёт Крестный ход. Странность дала зренью линзу. Вот первый ряд, человек на пятнадцать, поравнялся со мной – и все попы в позолоте до пяток, и все несут – будто флаги, хоругви. Но это ладно, я вдруг замечаю по верху, что лес совсем не редеет – молча, идёт их ударная сила – может рядов двадцать пять – с бородами. Каждые метров пятнадцать спиной к тротуару стоит по менту. Позолочённые чувствуют моё вниманье, и я встречаю их взгляды. Через совсем небольшой интервал от попов идут толпой христиане – тоже у многих иконы. И, вообще, само тело колонны, теперь прихожан, уже существенно мрачно, сами их взгляды недобры. Вот кто-то жутко хромает, вот даже катят коляски с блажными. Эти вокруг мало смотрят. Этот поток, так и есть, подлиннее – я вижу спину моста над Обводным, там всё вползает, колышется масса – идёт от блёклого неба. А золочёные ушли уже за квартал, я вспоминаю их лица – интеллигентные, вроде бы, люди. Куда они все пошли – ведь через пару кварталов заводы – там и гулять некайфово, а до Московского все ноги стопчут. Они идут за «эффектом плацебо». Но, наконец, их ряды поредели. Хоть кто-то верит не в деньги, Корыстный ход, он страшнее, чем Крестный.

      Я ухожу во дворы, здесь спокойно – нету ни ветра, ни шума – солнце рассеяло всё-таки дымку, после зимы первый раз обогрело. И я вхожу, ухожу в это тёплое поле. Воробьи дико галдят надо мной, а вот – пытаются и размножаться. Гляжу на них, как котяра. Может быть, это назвал бы я богом – когда вокруг всё благое. Мысленно я провожу эти линии – от моей комнаты до этой точки, я шёл навстречу толпе, развернулся, но, всё же, важное мне направленье иное – наискось, к этому тоже.

      На детской площадке в оправе кустов я присел на скамью – а где ещё посидеть, есть сквер для взрослых, СКАЧАТЬ