Необъективность. Игорь Георгиевич Чернавин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в лицо, отвечаешь, он говорит, и шевелятся губы, движутся его глаза, фразы его проникают в сознанье, и ты ему отвечаешь, кивая – а его птица висит, что-то ткёт, и вырастает покорность. Он и не знает про эту свою ипостась, а, если скажешь, то будет считать, что ты слегка обкурился, и птице станешь не так интересен – ей нужна свежая кровь, но кровь должна быть здоровой. По всем приличиям – час, слушаешь его банальности, видишь – птица слегка отдохнула, набралась воздуха через тебя и, вместе с ним, улетела.

      Когда приходит другой и с бородой, как у Маркса, если бы он не чесался ни разу, в разные стороны клочья, и будет умничать – вянешь, глядя на лицо-лопату, в ответ вставляешь насмешки – он не обидится, будет доказывать дальше смесь его истин-находок под христианской подливкой. Глазики бегают за бронестёклами толстых очков, и, так растерянно, порой моргают. Тут твоя птица завоет – опустить голову между колен – то ли рыдать, а то ли, чтоб материться. А его птица значительно больше – чёрно-коричнева и шоколодна, как шляпы «белых» грибов, взмахи её много шире – так, что вбирают весь воздух, ты задыхаешься, стонешь. Светлое на глубине его шире – ты в него входишь, как в рай – всё внутри обетованно. Оно готово обнять это мир, мир, как паршивый котёнок, не хочет, но птица его прощает. Она всё машет и машет, а ты киваешь. Даль раскрывается невероятна, «а в доль дороги» – они – «с косами» – идиотизмы. Как-то другие из наших гостей ночью гуляли по улице возле забора, он подошёл к ним, шурша в темноте по траве, и поздоровался – он был в плаще с капюшоном, с косой, тем стало дурно. Он, как и первый, чего-то принёс – лук и чеснок прямо с грядок – он потом долго валяется всюду, ну а не взять – неудобно. Жена даёт ему в миске еду – поверх очков, поднеся её к носу, он всё рассмотрит. Нельзя селёдку есть в пост – её салат забракован. А птица счастья летит, унося его вверх – их мир огромен. Он, как и первый, в свои пятьдесят не проработал ни разу и года – как такой полный, неясно. Вчера «вкусняшка» его уползла – он так хотел съесть медянку, что поселилась под бочкой – не дождалась конца поста. Так как сидение низко, есть только лицо, его колени и ступни. Он в офигенных его сапогах прошёл леса и болота – его огромные белые пальцы на светлом ковре, ногти на них искалечены потным грибком и расслоились на части.

      Третий – с лицом Маяковского раньше, теперь сухой, чуть сутул, и как бы стал ниже ростом – он отдал жизнь только этим местам, лицо его от загара стало оранжево-тёмным, но нём седая щетина. Но за его пропечённом на солнце лицом кроются двое – рациональный мужик и просто добрый ребёнок. Если взглянуть в него глубже, мне нравится цвет, тоже коричневый, красный, но с золотистым оттенком. У него два слоя крыльев – одни совсем небольшие, как плащ, внутри которого цвет и свеченье, внешние крылья – чёрные, полупрозрачны, и закрывают полнеба. За счёт совсем небольшого пространства внутри, кажется – он, будто мышь, СКАЧАТЬ