Прошедшие войны. II том. Канта Хамзатович Ибрагимов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ от большевиков, однако Виталий Петрович, с юности носивший в душе реформаторские настроения, смотрел на все безобразия как на неизбежные болезни зарождения нового, справедливого порядка. После гражданской войны жизнь потихоньку наладилась; отец по-прежнему работал на телеграфе, а мать стала директором фабрично-заводского училища. Элеонора Витальевна после школы окончила музыкальный институт, преподавала пение в том же училище. Вместе со своими старыми друзьями, однокурсниками организовала, кружок народной самодеятельности. Однако наряду с революционными, пролетарскими песнями там звучали и запрещенные, буржуазные мелодии и ритмы. Однажды нагрянула облава, в маленькой подсобке, куда никто, кроме музыкантов, не заходил, нашли настенную карикатуру на Сталина. Всех арестовали. Кухмистерову осудили на три года. В женской колонии под Костромой провела год, потом перебросили под Ростов-на-Дону. Везде помогало музыкальное образование: пела и играла и для начальства, и для осужденных.

      Только на третий год ареста, благодаря помощи женщин-охранниц, Элеонора Витальевна получила долгожданное письмо от соседки. Оказывается, в тот же день арестовали ее мать. Пытаясь спасти жену, Виталий Петрович Кухмистеров обращался во все инстанции. Ничего не добившись, воспользовался служебным положением и послал в Москву, Сталину, секретную телеграмму с жалобой на произвол местного ЧК. После этого его тоже арестовали, а младшую дочь, сестру Элеоноры Витальевны Валентину, забрали в приют. В конце письма соседка просила больше ей не писать и сообщила, что в их квартире живут другие люди, очень важные, неразговорчивые.

      После освобождения Кухмистерову в Ленинград не пустили, направили в Грозный. Там она проработала месяц в музыкальном училище, однако и этого оказалось недостаточно, по чьему-то указанию ее повысили: назначили директором начальной школы в горном ауле Дуц-Хоте.

      Рассказывая свою грустную историю, Элеонора Витальевна нервно дрожала, тихо плакала. Цанка, пытаясь ее утешить, что-то говорил, успокаивал, потом сказал, что здесь прохладно и желательно пойти в его каптерку. Кухмистерова никак не реагировала, тогда он осторожно приподнял ее, подталкивая, повел в соседнюю, более уютную комнату. Там, ничего не говоря, крепко обнял, стал целовать. Она не противилась, вначале не реагировала, потом неожиданно ожила, в страстном порыве жадно задышала, всем телом прижалась.

      Не говоря ни слова, Цанка сдернул с нее пуховый платок, в спешке возился с пуговицами полушубка, справившись, бросил его в угол и вдруг как ошпаренный застыл. Его глаза в изумлении расширились, несколько раз вверх-вниз пробежались по платью Кухмистеровой, в мгновение потухли, опечалились. Он протяжно выдохнул, поник, сел на покрытые изношенным одеялом нары, закрыл ладонью глаза.

      Элеонора Витальевна постояла посередине каморки с минуту, подняла полушубок, молча ушла.

      * * *

      В конце февраля в морозный, ветреный день все село кликнули на митинг. Неохотно народ потянулся на сборище. Шли все, кроме тяжелобольных и очень старых, – знали, что иначе СКАЧАТЬ