Древнерусская литература как литература. О манерах повествования и изображения. А. С. Демин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ летописец, конечно, не был одинок. Тот же экспрессивный предметный мотив как бы физического присутствия новокрещеных русских людей при Боге с демонстративной настойчивостью повторила и усилила «Память и похвала князю русскому Владимиру» притом нередко в тех же летописных выражениях: Владимир «приде къ Богу, крещение приимъ, и всю землю Рускую … къ Богу приведе… и человекы … къ Богу приведе… Толико бес числа душь по всей земли Руской приведены къ Богу… Блаженый князь Володимеръ… прииде къ Христу-богу, владыце своему, и люди своя приведе… всю землю Рускую приведъ къ Богу… Аки младенци еврейстии съ ветвьми усретоша Христа… И къ Богу приближившеся … приведе къ Богу святымъ крещениемъ бещисленое множество»³².

Сопоставление с Исавом

      В лето 6581. Въздвиже дьяволъ котору въ братьи сеи Ярославичехъ. Бывши распри межи ими. Быста съ собе Святославъ со Всеволодомь на Изяслава. Изиде Изяславъ ис Кыева. Святослав же и Всеволодъ выидоста в Кыевъ месяца марта 22 и седоста на столе на Берестовомь, преступивше заповедь отню. Святослав же бе начало выгнанью братню, желая болшее власти… А Святославъ седе Кыеве, прогнавъ брата своего, преступивъ заповедь отню, паче же Божью.

      Велии бо есть греъ преступати заповедь отца своего, ибо исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову… Пакы же преступи Исавъ заповедь отца своего и прия убииство. Не добро бо есть преступати предела чюжего (182–183, под 1073 г.).

      Семантика отрывка. Летописец бескомпромиссно осудил распрю за Киев между сыновьями великого князя киевского Ярослава Мудрого вопреки его завещанию братьям, чтобы не жили «в распряхъ и которающеся» (161, под 1054 г.). Главную вину летописец возложил на черниговского князя Святослава Ярославовича, которого сопоставил с библейским Исавом, сыном Исаака, внуком Авраама. Но в отличие от Библии, летописец преувеличил вину Исава, который, по словам летописца, «прия убииство». По Библии же, Исав лишь грозился убить своего брата: «И рече Исавъ въ уме своем: “… да быхъ убилъ Иакова, брата своего”» («Острожская библия». Бытие, гл. 27. Л. 12 об.), но затем братья помирились, а на чужие владения Исав вовсе не покушался и «заповедь отца своего» не преступал.

      В прочих источниках («Речи философа», «Хронике» Георгия Амартола, «Хронографе») отношение к Исаву было отрицательным, но опять-таки не за братоубийство или попытку братоубийства. Летописец, видимо, ощущал некоторый перебор в своем обвинении Исаву как убийце и поэтому выразился, так сказать, обтекаемо: Исав «прия убииство» (а не «сотвори убийство», как обычно рассказывалось об убийствах в летописи), что можно истолковать наподобие выражения «допустил мысль об убийстве».

      Высказывание летописца об Исаве явно было связано с больной для летописца темой – братоненавидением у современных князей – и оттого отличалось экспрессией («велми бо есть грех … не добро бо есть…»), выраженной летописцем также и в перечислении с усугубляющим элементом: Исав не только «преступи заповедь отца своего», но и больше того – «прия убииство».

СКАЧАТЬ