Цвет полевой. Книга I. Табия. Ирина Алекандровна Пантюхина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ да и старые они. А наследство? Делить между дочкой и мачехой – он не даст! Теперь, Пелалея с ним на торги ездит, сама сделки совершает. Но капитала ей большого не доверяет – молодая, горячая. Рангу еще соблюдать не научена.

      Прижавшись спиной к прогретой стенке, задумался: «Антипычу – деревеньку отписать и пять дворов, землицы еще… Ох времена дикие! Не дашь – выскочки из быдла8 застращают, в отместку на жадность в спину пальнуть – это смогут! Да и не жилец, лишеник, в скорости. Ино деревеньку то, обратно заберу. Не забыть: Макаровну, дочку евойную, серебряным рублем одарить нужно – прилюдно.» Думал так и хорошо было сидеть. Тепло, блаженно. Заботы ненадолго отступили, барин прикрыл глаза.

      Гайдурицкий отпускал Пелагию по святым местам, с пожилой благочестивой своей матушкой – Марьей Ивановна, девкой чернавкой, пятью бабками-приживалками и двумя дворовыми мужиками. Тогда и брал по делам купеческим Макаровну. Было у нее чутье – кто рыбу тухлую торгует, кто на цене хочет нажиться нехорошо, где ливонцы9 собираются без чужих глаз (вот удача) – сговориться о цене за товар. За что и держал вольнонаемную бабу. Одно плохо – не крепостная была, с норовом.

      Вот Пелагию оженит, обзаведется зятьком, да и отправит Макаровну восвояси, с глаз долой. Не любил он бестягольниц10 с характером – от них одни беды. Жалостливые больно – чутье есть, да хватки нет. С такой – не озолотишься. А ведь должна быть ему Фортуна! Верил Максим Фёдорович в свою безоговорочную исключительность и случая удобного, судьбоносного ждал.

      Тихонько отворилась дверь. В комнату, не стесняясь, величаво вошла маменька Максима Фёдоровича – Марья Ивановна. Высокая, сухопарая, вся в черном. Медленно подошла к образам. «Положила крест»11, направилась к окошку и чинно села в креслице, обитое серебряной парчой. Опершись маленькими ладошками на львиные головы, устремила пристальный взор на сына. Ничто бы не выдавало ее волнения, кабы не руки: бледные костяшки пальцев, скрюченные болезнью, изрезанные синими реками блуждающих вен. В моменты волнения, они предательски вздувались шишками. Видно было, как с натугой, по ним пробивается и пульсирует кровь.

      От одежды старухи, за версту пахло отдушкой и дорогими духами. Дело уже привычное. Максим Фёдорович самолично выписывал их из Москвы, через местного доктора Семёна Ильича Бузинцова. Не скупился барин на эти капризы. Все потому, что поле смерти Виринеи, случился с маменькой припадок. С тех пор отказывалась она ходить в баню – боялась простыть. А белье ей переменяли по два раза на день. И еще – с тех пор, дремучая, стала хорошенько натираться уксусом – «для здоровья». Оттого всякий знал по запаху, что родительница ноне гостит у барина. В эти дни, на женской половине все говорили шепотом и ходили на цыпочках. Или вообще, старались там не появляться. Потому как бабки – приживалки дубасили клюшками каждого, кто скрипнет половицей возле светлицы благодетельницы, в обеденный час.

      Мамаша СКАЧАТЬ