В доме музыка жила. Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Святослав Рихтер. Валентина Чемберджи

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Николаевича Александрова только Александро́вым (с ударением на «о»), а волейбол, в который я играла, улетболом. Вот уж действительно «народная этимология», которую я много лет спустя изучала на языкознании в университете.

      Сейчас, когда я пишу о Пане, ее уже нет. А годы, описываемые мною, это конец войны и ранние послевоенные. Как определить природу такого человека, как Паня? Видимо, совсем необразованного, далекого от общественных проблем и вместе с тем настолько доброго и ответственного, что родители вполне могли спокойно доверить ей отчаянного ребенка, каким я была в детстве? Видимо, ей в полной мере было присуще врожденное чувство душевной культуры. Многие-многие годы спустя Паня переселилась в соседний, первый подъезд, где ей дали комнату. Она стала как-то по-новому, нарядно одеваться и вела себя уже без всякой робости, с большим достоинством. Я любила ее всю жизнь. Для меня всегда было большой радостью встретить ее рядом с домом и рассказать про свои дела. Паня знала, когда у меня экзамены, никогда не забывала спросить, как и что я сдала, гордилась моими успехами. Как сейчас помню ее радостный возглас при виде меня, уже взрослый девицы, ее заинтересованное лицо и вопросы, вопросы без конца. Не без оснований Паня считала меня своей воспитанницей.

      Жизнь в новом доме била ключом. Я помню шумные сборища в нашей квартире, куда стекались друзья из всего дома, – Григорий Семенович Гамбург с женой Рахилью Соломоновной – Илей (Иля дожила до 96 лет и в 1998 году скончалась в своей 25-й квартире, оставаясь до конца своей жизни в здравом уме и твердой памяти), Арам и Нина, «Урахвербер», Кабалевский, Раков. Шум стоял страшный. Предполагалось, что я могу в этом гаме спать. Что мне запомнилось? Музыка, споры, взрывы хохота всю ночь напролет. Однажды, помню, я проснулась в тишине, пошла на разведку и обнаружила, что дома никого нет. Тогда в ночной рубашке я вышла из дверей, поднялась этажом выше к Хачатуряну и предстала перед всей компанией как немой укор. Родители вернулись.

      Я, конечно, была совсем маленькая, но почти уверена в том, что в новом доме композиторов в эти два предвоенных года царили дружба и неподдельная радость общения. Веселье. Вот что запомнилось мне из тех первых лет.

      Между тем это были одни из самых страшных лет отечественной истории. Впрочем, не весь ли двадцатый век…

      Нашу семью война застала в Крыму, в доме Варвары Леонидовны Спендиаровой, куда мы приехали на лето. В ночь на 22 июня выла собака бабушки Вари, и бабушка сказала, что это плохая примета. А наутро объявили, что началась война. Конечно, совсем смутно помню, как в семье начались споры: бабушка Варя с сыном Тасей не хотели уезжать и не уехали. Их, как я уже писала, по семейным преданиям, расстреляли немцы. Тетя Ляля с дочкой Машей, мама, я, тетя Таня – все срочно выехали в Москву в переполненном поезде. Прекрасно помню обстановку общей паники в Феодосии, переполненное здание вокзала, растерянные лица, слёзы, неизвестность, – меня посадили около сваленных СКАЧАТЬ