Вся моя жизнь. Джейн Фонда

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нижней точки моего одиннадцатого года лейтмотивом жизни стали чувственность и волнения из-за мальчиков. Если мальчик был мне симпатичен, я с ним дралась. О Тедди, мальчике с конюшни, который сломал мне руку, я уже писала. Но не упомянула о том, что он был очень привлекательным блондином, и за несколько недель до нашего поединка я влепила ему мячом, да так, что он побледнел и чуть не потерял сознание. Мне это казалось самым правильным способом флирта.

      По моему глубокому убеждению, мне надо было бы родиться мальчиком и жить полноценной жизнью, да во мне и было столько мальчишеского, что меня вечно спрашивали, мальчик я или девочка. Более лестного комплимента я себе не представляла. Наверно, просто в детстве я хотела максимально откреститься от всего девчачьего. Для меня нормально было вести себя как сорванец, а как быть девочкой, я не знала – разве что в своих буйных фантазиях.

      Помню, однажды в школе мне стало плохо, меня отвели в медпункт и велели полежать, пока кто-нибудь за мной не приедет. Я лежала, глядела вверх и увидала на полке у себя над головой брошюру, которая называлась “Мастурбация”. Видимо, не так уж мне было дурно, потому что я, не теряя времени, стащила ее и до возвращения медсестры быстро прочла всё, что успела. Там говорилось, что от мастурбации появляются угри и портится психика. Готова поспорить: эту брошюру специально поставили на видное место для таких девочек, как я. Прочитанное, конечно же, произвело на меня куда более сильное впечатление, чем гувернантка, которая обнюхивала мои пальцы. Сейчас я уверена, что взрослые, которые заставляют детей чувствовать себя виноватыми в их естественных, здоровых ощущениях, совершают преступление. Возможно, они делают это потому, что их самих в детстве мучили родители и учителя, и теперь они отыгрываются на следующем поколении!

      Когда я училась в седьмом классе, мы переехали в дом с привидениями, расположенный на горе, с видом на Мерритт-паркуэй, – вот там я и построила свой картонный домик, а мама начала коллекционировать бабочек.

      Вскоре мои метания закончились. Образ Одинокого рейнджера устарел. Я наблюдала за тем, как кокетничали некоторые мои подружки, и чувствовала, что по сравнению с ними мне чего-то не хватает. Я относилась к жизни чрезвычайно серьезно (как папа), и мне казалось, что если уж флиртовать, то надо быть готовой на всё по полной программе. Услышать обвинение в том, что ты “динамишь”, – хуже, чем “быть готовой на всё”. Начала – будь добра довести дело до конца, это вроде как всё доесть.

      В июне 1950 года, через два месяца после маминой смерти, нас с Брук и еще одной подружкой, Сьюзен Тербелл, отправили в Нью-Гемпшир, в летний лагерь. Для меня это было трудное лето. Внешне по мне было незаметно, что мамина смерть повлияла на меня, но Брук рассказывала, как я вскакивала среди ночи и что-то кричала про маму; “Кричала так, что все сбегались ее успокаивать”, – написала Брук в мемуарах.

      По лагерю гулял грипп, и я заболела. Но помимо этого что-то стряслось с моей половой сферой – и менструации были ни при чем. Я провела СКАЧАТЬ