Я не боюсь летать. Эрика Йонг
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Я не боюсь летать - Эрика Йонг страница 31

СКАЧАТЬ кошмаров и приступов страха перед одиночеством. А потому всегда предпочитала жить с кем-то или быть замужем.

      И к тому же искренне верила в длительные и глубокие отношения с одним человеком. Я легко представляла себе тщету перепрыгивания из одной постели в другую и уйму поверхностных романов с множеством поверхностных людей. У меня в жизни приключилась невыразимо тяжелая ситуация, когда я проснулась в постели с мужчиной, говорить с которым мне оказалось невыносимо, – и это тоже явно не стало путем к освобождению. Так или иначе, но способа, сочетать в жизни стабильность и чтобы все через край, не существовало. Тот факт, что умы более выдающиеся, чем я, размышляли над этими вопросами и не могли найти удовлетворительных ответов, тоже меня особо не утешал. Я из-за этого только чувствовала, что все мои проблемы банальны и тривиальны. Если бы я и в самом деле являлась исключительной личностью, думала я, то не заморочивала бы себе голову мыслями о браке и адюльтере. Я бы просто хватала жизнь обеими руками, не чувствуя в связи с этим ни вины, ни раскаяния. Мое чувство вины лишь свидетельствовало, насколько я обуржуазившаяся и достойная презрения особа. Все тревоги на этот счет лишь свидетельствовали о моей ординарности.

      В тот вечер торжественные мероприятия начались со встречи претендентов в кафе в Гринцинге[102]. Оформлено все было в высшей степени неизящно. Огромные фаллические сардельки с чесноком и квашеная капуста стали основными фрейдистскими блюдами. В качестве развлечения венские претенденты, которые и оплачивали вечеринку, спели хором «Когда аналитики маршируют…» (на мотив «Когда святые маршируют»). Стихи предположительно английские, по крайней мере, венские претенденты, видимо, считали, что это английские стихи. Все смеялись и от души аплодировали, а я сидела там как Гулливер в компании йеху, хмурила брови и думала о конце света. Мы все провалимся в ядерный ад, а эти шуты гороховые продолжат сидеть и петь об идиотских аналитиках. Мрак. Адриана нигде не было видно.

      Беннет разговаривал об учебном анализе с другим слушателем из Лондонского института, а я фактически завязала разговор с типом, сидевшим напротив меня, чилийским психоаналитиком, стажирующимся в Лондоне. Единственным, кого я вспомнила, когда он упомянул Чили, был Неруда[103]. Поэтому мы поговорили о Неруде. Я ему принялась вовсю пудрить мозги, наплела, как это здорово быть южноамериканцем во времена, когда все великие писатели южноамериканцы. Я считала себя последней мошенницей, но он, казалось, был доволен. Словно я сделала комплимент ему. Разговор продолжался в нелепом литературно-шовинистическом ключе. Мы говорили о сюрреализме применительно к южноамериканской политике, в которой я ни бельмеса не смыслю. Но зато в сюрреализме знаю толк. Сюрреализм, можно сказать, моя жизнь. Адриан похлопал меня по плечу в тот момент, когда я несла что-то о Борхесе и его лабиринтах[104]. Вот вам и разговоры о минотавре. Он оказался прямо у меня за спиной со всеми его рогами. Сердце катапультировало прямо мне в нос.

      Не хочу ли я танцевать? Конечно, я хотела танцевать, но не только.

      – Я тебя искал весь СКАЧАТЬ



<p>102</p>

Район в северо-западной части Вены.

<p>103</p>

Неруда, Пабло (1904–1973) – чилийский поэт и политик левого толка.

<p>104</p>

Борхес, Хорхе Луис (1899–1986) – аргентинский прозаик, поэт и публицист. Борхес признан одним из величайших писателей XX столетия. Многие его рассказы основаны на темах природы времени, бесконечности, зеркал, лабиринтов, реальности и т. п.