На границе стихий. Проза. Сергей Смирнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ружьё соберём.

      – Зачем?

      – Знаешь, вдруг я по дороге выпаду… А тут, сам же говорил, медведи белые родятся, в оврагах…

      А я думаю: если с нарты свалится, ружьё точно сломает, тогда мы даже застрелиться не сможем.

      – Ружьё, – говорю, – Стас, в чехле на шею повесь. Вот тебе два патрона, пулю в нижний ствол, а картечь в верхний. Если с первого выстрела не завалишь, картечью застрелишься.

      Постоял мужик, подумал, патроны в карман положил, ружьё на шею, и сел на нарту.

      Послушный, мышцóй не играл. Понял, во что попал.

      С устья Большой Чукочьей хорошо огонь виден, и рядом, как будто, а в залив не могу уйти, торосы вдоль припайной трещины с двухэтажный дом. Свет от фары по ним скользит, и про медведей не думается, тут стена непреодолимая, это хуже.

      А шестнадцать часов за «бураном»? Рукавица к «газульке» примёрзла, я уже ладонью на неё давлю из последних сил.

      Что, вот, углеводородов, нефти и газа у нас в СССР не хватает, чтоб так мучиться? Не могу же ледяные эти горы перелететь, и «буран» казённый, Серёга, погубить. Хороший ослик-то, тяговитый, и ест мало. Такого редко встретишь.

      Прыгнул я, полуживой уже, с заструга, он твёрдый, не хуже льда, лыжа хлопнула, – испугался, не сломалась бы, – и ослик наш умолк.

      – Ночуем, Стас.

      – Где? – москвич этот долбаный спрашивает.

      Чай варить сил уже нет, не Стас же это будет делать, ещё сгорит, это ж не дрова колоть. Кое-как палатку на ящик из-под холодильника набросил, в нём бензин в канистрах, пробы в стеклянных баночках от детского питания, сало, примус, бутылка спирта, – удачно заглохли, субширотно, – ветерок с севера тянул низовой.

      Ты, Серёга, помог нам тогда, к «бурану» дóхи дал и штаны из меха зимнего оленя, Татьяна Скотникова их шила. Только маленькие они, блин, юкагиры. Мы со Стасом богатыри против них, да ещё, если поверх ватных брюк и телогрейки натягивать, совсем коротко получается.

      Всё нам, северянам, не так: то рубашка короткая, то хер длинный.

      Очнулся я, Серёга, – где? Не могу ничего понять, усы к дохе примёрзли, волосинки оленьи бьются травинками заиндевелыми под неслабым ветерком. Ощущаю морозец, по предположенью, под тридцатник.

      Минут десять соображал, пока звук неуместный на льду не услышал. Бляха-муха, это Стас храпит! А эхо в торосах гуляет, заблудилось.

      Встаю, качаюсь. Стас с южной стороны лежал, его сразу холодом обдало, он глаза открыл, почмокал, как ребёнок, и захрапел опять, ладошки под щёчку.

      Меня пóтом прошибло: поднимать его надо, он уже туда пошёл, к юкагирским праотцам верхним. Пинка ему в зад. А «буран» -то заведётся на тридцатнике с ветерком? Или паялкой греть придётся? А лыжа как там, пополам?

      А соляра гвоздёвская горит, сияет маяк, двенадцать километров до него. Гвоздь не дурак, верхонок старых в ведро накидал, они больше суток гореть будут. Видно, ветром огонь расплёскивает.

      И опять СКАЧАТЬ