Ловец человеков (сборник). Евгений Иванович Замятин

Чтение книги онлайн.

      В столовой увидали печально-длинный и свернутый совершенно противозаконно в сторону нос поручика Тихменя. Развеселились.

      – А-а, Тихмень! Ну, как Петяшка?

      – Зубки-то режутся? Хлопот-то, небось, тебе, а?

      Капитан Нечеса блаженно улыбался и ничего теперь на свете не слыхал: наливал себе зубровки. Тихмень серьезно и озабоченно ответил:

      – Мальчишка плохенький, боюсь – трудно будет с зубами.

      Залп хохота, развеселого, из самых что ни на есть утроб.

      Тихмень сообразил, устало махнул рукой, сел за стол рядом с Андреем Иванычем.

      На конце стола, за хозяина, сидел Шмит. Он и сидя был выше всех.

      Шмит позвонил. Подскочил бойкий, хитроглазый солдат с заплаткой на колене.

      «Должно быть, ворует…» – почему-то подумал Андрей Иваныч, глядя на заплатку.

      Через минуту солдат с заплаткой принес на подносе огромный зеленого стекла японский стакан. Все заорали, захохотали:

      – А-а, Половца крестить! Так его, Шмит!

      – Морского зверя-китовраса!

      – Это, брат, китоврас называется: ну-ка?

      Андрей Иваныч выпил жестокую смесь из полыни и хины, вытаращил глаза, задохся – не передохнуть – не мог. Кто-то подставил стул, и о вновь окрещенном забыли, или это он был без памяти…

      Очнулся Андрей Иваныч от скрипучего голоса, жалобно-надоедно одно и то же повторявшего:

      – Это не шутка. Если б я знал… Это не шутка… Если б я знал наверно… Если б я…

      Медленно, трудно понял Андрей Иваныч: это Тихмень. Спросил:

      – Что? Если б что знал?

      – …Знал бы наверное: мой Петяшка или не мой?

      «Он пьян, да. А я не…»

      Но на этом месте сбил Андрея Иваныча смех и рев. Хохотали, ложились на стол, помирали со смеху. Кто-то повторял последнюю – под занавес – фразу скоромного анекдота.

      Теперь стал рассказывать Молочко… рассказывали, должно быть, уж давно. Молочко раскраснелся, смаковал, так и висели в воздухе увесистые российские слова.

      Вдруг с конца стола Шмит крикнул резко и твердо:

      – Заткнись, дурак, больше не смей! Не позволю.

      Молочко дернулся было со стула, вскочил – и сел. Сказал неуверенно:

      – Сам заткнись.

      Замолчал. И все примолкли. Качались, мигали в тумане человечьи кусочки: красные лица, носы, остеклевшие глаза.

      Кто-то запел, потихоньку, хрипло, завыл, как пес на тоскливое серебро месяца. Подхватили в одном конце стола и в другом, затянули тягуче, подняв головы кверху. И вот уже все заунывно, в один голос, воют по-волчьи:

      Часы пробили десять. Заколдовал бессмысленный, СКАЧАТЬ