Повесть о днях моей жизни. Иван Вольнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Много…

      Или:

      – Добьем на днях: осминник навозный остался… жарища-то!..

      Не умываясь по утрам, я хотел быть похожим на отца: запыленным, с грязными руками и шеей. Бегая по пашне, выбирал нарочно такое место, где бы в лапти мои набилось больше земли и, переобуваясь вечером, говорил отцу, выколачивая пыль о колесо:

      – Эко землищи-то набилось – чисто смерть!

      Отец говорил:

      – Червя нынче много в пашне, дождей недостает: плохой, знать, урожай будет на лето.

      Я поддакивал:

      – Да, это плохо, если червь… С восхода нынче засинелось было, да ветер, дьявол, разогнал.

      – Не ругай так ветер – грех, – говорил отец.

      Ложась спать, я широко зевал, по-отцовски чесал спину и бока, заглядывал в кормушку – есть ли корм, и говорил:

      – Не проспать бы завтра… Пашни – непочатый край… – И опять зевал, насильно раскрывая рот и кривя губы. – О-охо-хо-хо!.. Спину что-то ломит – знать, к дожжу.

      Отец разминал ногами землю у телеги, бросал свиту, а в голову – хомут или мешок, и говорил:

      – Ну, ложись, карапуз.

      Трепля по волосам, смеялся:

      – Вот и ты теперь мужик – на поле выехал.

      Я ежился от удовольствия и отвечал:

      – Не все же бегать за девчонками да щупать чужих кур – теперь я уж большой.

      Отец смеялся пуще.

      – Не совсем еще большой, который тебе год?

      – Я, брат, не знаю – либо пятый, либо одиннадцатый.

      – Мы сейчас сосчитаем, обожди, – говорил отец. – Ты родился под крещенье… раз, два, три… Оксютка Мирохина умерла, тебе три года было – это я очень хорошо помню: мы тогда колодец новый рыли… Пять, шесть… Семь лет будет зимой, – ого! Женить тебя скоро, помощник!

      – Немного рано: не пойдет никто!

      – Мы подождем годок.

      Отец вертел цыгарку и курил, а я, закрывшись полушубком, думал, – какую девку взять замуж.

      – Тять, – говорил я, – а Чикалевы не дадут, знать, Стешку за меня, а? Они, сволочи, – богатые.

      – Можно другую, – отвечал отец улыбаясь. – Любатову Марфушку хочешь? Девка пышная!

      – Что ты выдумал? Ее уж сватают большие парни!

      – Ну, спи, – говорил отец, – а то умаялся я за день, надо отдохнуть.

      Пашня наша подвигалась, но Карюшка с каждым днем худела. Бока ее осунулись, кожа присохла к ребрам, над глазами появились две большие ямы, а шея стала еще тоньше. Когда наступал обед и отец подводил лошадь к телеге, она, всунув голову в задок, где привязан был хребтуг с овсом, жадно хватала зерно и, набрав полный рот, замирала. Раздувались красные ноздри, шея и ноги тряслись, на водопой шла спотыкаясь.

      – Что, Карюшк, замучилась? – спрашивал я, давая ей хлеба.

      Лошадь наклоняла голову и терлась о мое лицо.

      – Трудно тебе, девка, – говорил я, гладя ее гриву.

      Она клала морду на плечо и шевелила мягкими губами.

СКАЧАТЬ