Бесы. Федор Михайлович Достоевский

Чтение книги онлайн.

      – Ах, постойте, – тревожно вскричала Лиза, – куда же вы? Нам так много еще остается переговорить…

      – О чем же говорить? Я завтра дам знать…

      – Да о самом главном, о типографии! Поверьте же, что я не в шутку, а серьезно хочу дело делать, – уверяла Лиза все в возрастающей тревоге. – Если решим издавать, то где же печатать? Ведь это самый важный вопрос, потому что в Москву мы для этого не поедем, а в здешней типографии невозможно для такого издания. Я давно решилась завести свою типографию, на ваше хоть имя, и мама́, я знаю, позволит, если только на ваше имя…

      – Почему же вы знаете, что я могу быть типографщиком? – угрюмо спросил Шатов.

      – Да мне еще Петр Степанович в Швейцарии именно на вас указал, что вы можете вести типографию и знакомы с делом. Даже записку хотел от себя к вам дать, да я забыла.

      Шатов, как припоминаю теперь, изменился в лице. Он постоял еще несколько секунд и вдруг вышел из комнаты.

      Лиза рассердилась.

      – Он всегда так выходит? – повернулась она ко мне.

      Я пожал было плечами, но Шатов вдруг воротился, прямо подошел к столу и положил взятый им сверток газет:

      – Я не буду сотрудником, не имею времени…

      – Почему же, почему же? Вы, кажется, рассердились? – огорченным и умоляющим голосом спрашивала Лиза.

      Звук ее голоса как будто поразил его; несколько мгновений он пристально в нее всматривался, точно желая проникнуть в самую ее душу.

      – Все равно, – пробормотал он тихо, – я не хочу…

      И ушел совсем. Лиза была совершенно поражена, даже как-то совсем и не в меру; так показалось мне.

      – Удивительно странный человек! – громко заметил Маврикий Николаевич.

      Конечно, «странный», но во всем этом было чрезвычайно много неясного. Тут что-то подразумевалось. Я решительно не верил этому изданию; потом это глупое письмо, но в котором слишком ясно предлагался какой-то донос «по документам» и о чем все они промолчали, а говорили совсем о другом, наконец, эта типография и внезапный уход Шатова именно потому, что заговорили о типографии. Все это навело меня на мысль, что тут еще прежде меня что-то произошло и о чем я не знаю; что, стало быть, я лишний и что все это не мое дело. Да и пора было уходить, довольно было для первого визита. Я подошел откланяться Лизавете Николаевне.

      Она, кажется, и забыла, что я в комнате, и стояла все на том же месте у стола, очень задумавшись, склонив голову и неподвижно смотря в одну выбранную на ковре точку.

      – Ах и вы, до свидания, – пролепетала она привычно-ласковым тоном. – Передайте мой поклон Степану Трофимовичу и уговорите его прийти ко мне поскорей. Маврикий Николаевич, Антон Лаврентьевич уходит. Извините, мама́ не может выйти с вами проститься…

      Я вышел и даже сошел уже с лестницы, как вдруг лакей догнал меня на крыльце:

      – Барыня очень просили воротиться…

      – Барыня или Лизавета Николаевна?

      – Оне-с.

СКАЧАТЬ