Карманный оракул (сборник). Дмитрий Быков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ разрешился мировой войной, и большинство светских фигур, законодателей мод и арбитров вкуса возглавили патриотический переворот в умах. Чрезвычайно полезную статью об этом написал в свое время С. Маршак, писавший филологические обзоры не хуже, чем детские стихи. Его весьма дельная статья «Зачем пишут стихами» содержит выдающиеся образцы постгламурной эстетики в исполнении наигламурнейших персонажей десятых годов. Кузмин: «Небо, как в праздник, сине, // А под ним кровавый бой. // Эта барышня – героиня, // В бойскауты идет лифт-бой!» Северянин: «Друзья! Но если в день убийственный // Падет последний исполин, // Тогда, ваш нежный, ваш единственный, // Я поведу вас на Берлин». Сологуб: «Что уж нам Господь ни судит, // Мне и то утехой будет, // Что жила за молодцом. // В плен врагам не отдавайся, // Умирай иль возвращайся // С гордо поднятым лицом!» Брюсов: «В наши грозные, страшные дни // Вспомним снова завет Святослава! // Как во тьме – путевые огни, // Веку новому – прошлого слава!» Маршак целомудренно умалчивает о том, что Владимир Маяковский свои первые плакаты сочинил вовсе не в «Окнах РОСТА», а в Петрограде 1914 года: «У Вильгельма Гогенцоллерна размалюем рожу колерно!» А Маяк с друзьями-футуристами как раз и был типичным представителем антигламура, всегда входящего с гламуром в один пакет: какое же потребление без эпатажа? Некоторым особенно нравилось кушать под его громовое «Нате». От соблазна пропеть что-нибудь мобилизационное удержался один Блок, давно призывавший катастрофу и отозвавшийся на войну единственным мрачным стихотворением «Петроградское небо мутилось дождем».

      Люди, только что воспевавшие утонченные наслаждения и всяческую роскошь, негу и расслабленность, томность и разврат, затрубили в трубы и ударили в барабаны; трудно представить, кого мог вдохновить такой коктейль, но сами авторы были довольны. Нечто подобное наблюдалось и в советской поэзии 1941 года: примерно семь лет у нас тогда царствовал патриотический гламур, повыше градусом, чем сегодня, но по вектору неотличимый. «Жить стало лучше, жить стало веселей», спасибо организатору и вдохновителю, только сейчас у нас тандем вождей, а тогда роль коллективного Медведева играло Политбюро. (Может быть, отсюда и явная внутренняя борьба нынешнего президента России – он раздираем теми же страстями, которые тогда раздирали высший партийный орган, где все интриговали друг против друга.) Перестройка свершилась стремительно: советские барды, расслабившиеся было на однообразных славословиях, принялись писать столь же однообразные боевые призывы, но поскольку советские поэты были ближе к народу, чем эстеты, их война быстрее задела, и появились мощные тексты, составившие славу отечественной лирики. Быстрее других все понял Симонов, отреагировавший на войну не трубными призывами или воинственными бряцаниями, а интимной лирикой небывалого накала. Были и сломавшиеся, как Луговской, но и из этого перелома получилась отличная поэзия, «Середина века». Грань между поэзией 1941 и 1943 годов небывало отчетлива: 1941 год – шапкозакидательство и жестяное громыхание, 1943-й – тексты истинно СКАЧАТЬ