Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам. Эдуард Филатьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ жил в стране Советов (к русакам-«русопетам»).

      Не трудно себе представить, как хлёстко отчитал поэта полпред Христиан Раковский, назвав его стихотворение реакционным и идеалистичным.

      И сразу возникает предположение: а не придумана ли беспартийность Маяковского в ОГПУ? Лубянке гораздо больше подходил поэт, который не был членом партии, и которого время от времени пощипывали критики в центральных газетах. Гепеушники считали, что так ему будет легче странствовать по свету. И внушали Маяковскому, что именно такой его образ согласован с ЦК. А время от времени из ОГПУ шли рекомендации в редакции газет и журналов, что пора, мол, выплеснуть на стихотворца-лефовца очередной ушат критики.

      Задумаемся над этим предположением.

      «Поп» или «мастер»?

      В тот момент широко распространялась книга-памфлет «Маяковский во весь рост», написанная поэтом Георгием Аркадьевичем Шенгели, председателем Всероссийского союза поэтов. В этой книге творчество поэта-лефовца оценивалось резко отрицательно. А поскольку она являлась текстом доклада Шенгели, и с подобными докладами тот продолжал выступать, Маяковский написал стихотворный ответ под названием «Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели» и впервые прочёл его в Харькове 22 февраля 1927 года. Стих начинается так:

      «Я тру / ежедневно / изморщенный лоб

      в раздумье / о нашей касте,

      и я не знаю: / поэт – / поп,

      поп или мастер.

      Вокруг меня / толпа малышей, —

      едва вкусившие славы,

      и волос / уже / отрастили до ушей

      и голос имеют гнусавый.

      И, образ подняв, / выходят когда

      на толстожурнальный амвон,

      я, / каюсь, / во храме / рвусь на скандал,

      и крикнуть хочется: / – Вон!»

      И Маяковский начинает сравнивать поэтическую молодёжь и себя:

      «Я зубы в этом деле сжевал,

      я знаю, кому они копия.

      В их песнях / поповская служба жива,

      они – / зарифмованный опиум…

      А я / раскрываю / моё ремесло

      как радость, / мастером кованную».

      Не будем судить, насколько убедительны эти доводы. Но Маяковский сразу же вслед за ними объявлял приговор суда, вынесенный якобы от имени председателя ЦИК («от самого Калинина») и главы правительства («от самого товарища Рыкова»):

      «Судьёй, / расцветшим розой в саду,

      объявлено / тоном парадным:

      – Маяковского / по суду

      считать / безусловно оправданным!»

      О том, как встретили эту стихотворную «Речь» харьковчане, свидетельств отыскать не удалось. Но следующее стихотворение, названное «За что боролись?», даёт основания предположить, что Владимиру Владимировичу пришлось поругаться – ведь там написано:

      «И говорю я, / как поэт,

      и ругаюсь, / как Маяковский».

      23 февраля 1927 СКАЧАТЬ