Седая нить. Владимир Алейников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ (как и спящий здесь на газете после многих трудов Зверев), и тотем у Вени был Тигр, а тотем у Сергея Змея (Овца – у спящего Зверева), как люди и как писатели, что сравнивать их не хотелось мне, ибо живущий, сказано верно ведь, несравним, но посмотрел я на них ещё почему-то и с грустью, а вот почему, не знаю, (кто знать мог тогда, что оба они умрут в девяностом году?), но горло перехватило вдруг у меня, и сразу, в тот же миг, всей кожей, хребтом, ощутил я, что близко, рядом с ними, прошла безмолвная и незримая тень трагедии, прикоснулась к ним ненароком, просквозила наискось, вскользь прошептала что-то – но что? – слов беззвучных не различить, – и, шатнувшись к стене, исчезла, – и вздрогнул я, и встряхнулся, ужаснувшись виденью, пытаясь отогнать его, нет, изгнать из мира, из этого дня, навсегда, чтоб о нём не помнить, но не очень-то получалось, и тогда, себя пересилив, я встал, подошёл к столу, – и предложил им выпить.

      Они согласились охотно.

      Выпили. И закусили.

* * *

      Зверев спал на своей газете. Артистично расстеленной. Свежей. На «Советской культуре». Что делать! На культуре – удобнее спать. И особенно – человеку, создающему эту культуру. Не советскую, правда. Российскую. И об этом – надо сказать.

      Было выпивки предостаточно. Предостаточно? Да, с избытком. Ну а может, её не хватит? Всё бывает. Зачем гадать? Есть – пока что. А там – посмотрим. Там – увидим. Уже воочию. Может быть, придётся сначала всё, как водится, начинать.

      Было времени вдосталь у нас. Время ширилось и казалось, как сказал бы Володя Яковлев, «высотой у окна художника». Время вдаль уходило. Вдоль, поперёк и наискось. Пенилось морем свежим. Рекой раскинувшись, по земле за окном текло.

      День казался огромным, праздничным. День разбрасывал впечатления, собирал ощущенья, складывал озарения прозапас. Раздвигая завесы некие, прозревал впереди – незримое, но, похоже, неотвратимое, приготовленное для нас.

      И застолье богемное – длилось. Почему бы ему не длиться, если есть для этого случай, если повод есть для него? Торжество ли какое? Тризна ли? Выплеск радости с укоризною? Свет нездешний ли над отчизною? Наваждение. Волшебство.

      …И тут зазвонил телефон.

      Столько часов молчал – и, надо же! – зазвонил.

      Я снял трубку:

      – Алло! Я слушаю!

      – Володя! – раздался в трубке знакомый весёлый голос, грассирующий, с картавинкой. – Привет! Поэту – привет!

      Звонил, конечно, Сапгир.

      Я сказал ему:

      – Здравствуй, Генрих!

      – Чем ты занят? – спросил Сапгир.

      – Выпиваем. И разговариваем.

      – С кем?

      – С Довлатовым и с Ерофеевым.

      Генрих тут же сказал:

      – Я приеду!

      Я ответил ему:

      – Приезжай!

      Положил я трубку на место.

      И присел к ребятам, к столу.

      – Кто звонил? – спросил Ерофеев.

СКАЧАТЬ