Орлеанская девственница. Философские повести (сборник). Вольтер

Чтение книги онлайн.

      В тот самый миг, когда, покинув тело,

      Душа злодея к дьяволу летела,

      На городскую площадь въехал смело

      Оруженосец с шлемом золотым{168}.

      В ливреях ярко-желтых перед ним

      Шли два гонца. И стало всем понятно,

      Что близится какой-то рыцарь знатный.

      Обрадована и изумлена

      Была, увидев это, Доротея.

      «Ах, боже мой! – воскликнула она. –

      Ужели радость свыше мне дана?

      Ужели он? Ужели не во сне я?»

      В Милане любопытны стар и млад;

      Все устремили на прибывших взгляд.

      Читатель дорогой, мы с вами тоже

      На этот ветреный народ похожи:

      Миланским происшествием умы

      Уж слишком долго занимали мы!

      Но разве в этом замысел романа?

      Подумаем о стенах Орлеана,

      О добром Карле, о тебе, Иоанна,

      Которая, прославив слабый пол,

      За Францию отмщаешь и престол,

      Которая, без лат и без одежды,

      Кентавром скачешь, в поле пыль клубя,

      И возлагаешь большие надежды

      На всемогущего, чем на себя;

      И о тебе, святой Денис, предстатель

      За Галлию, который в этот миг

      Георгию плетешь клубок интриг.

      Но главное – не позабудь, читатель,

      Сорель Агнесу. Чары красоты

      Приятны смертным. Это всем известно.

      И, будь хоть черный меланхолик ты,

      Тебе судьба Агнесы интересна.

      И то сказать, без лести небесам:

      Ведь если сожигают Доротею

      И с горней высоты создатель сам

      Ее спасает, сжалившись над нею,

      То это – случай, близкий к чудесам.

      Но если та, чье сердце – ваша плаха,

      По ком вы слезы точите ручьем,

      Увлечена молоденьким пажом

      Или в объятьях грузного монаха, –

      Такими случаями полон свет:

      Чудесного, пожалуй, в них и нет.

      Скажу, что приключенья в этом роде

      Понятней человеческой природе:

      Я человек, и в том я вижу честь,

      Что мне не чужды немощи людские;

      Я сам ласкал красавиц в дни былые,

      И у меня, как прежде, сердце есть.