Забытый Горизонт. Основы духовной практики в традициях Тхеравада Буддизма и Цюаньчжэнь Даоизма с учетом Лакановой психодиагностики. Евгений Анатолиевич Тимофеев
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Забытый Горизонт. Основы духовной практики в традициях Тхеравада Буддизма и Цюаньчжэнь Даоизма с учетом Лакановой психодиагностики - Евгений Анатолиевич Тимофеев страница 15

СКАЧАТЬ Однако невротик обнаруживает, что объект его фаллической фантазии мастерства неумолимо смещается. Это знаменует структурную невозможность в рамках Символического, а именно неспособность полностью реализовать jouissance, относящийся к драйву, посредством языка и культуры. Такова нехватка бытия.

      Фундаментальная фантазия в не-неврозе

      Прежде чем погрузиться в вариации фундаментальной фантазии, давайте посмотрим, что Лакан предлагает считать не-неврозом27. В этом случае схема фундаментальной фантазии будет выглядеть следующим образом:

      Матема 3 – Фундаментальная фантазия в не-неврозе

      Функция воображаемой кастрации применяется к объектной причине желания. Как это может быть? В диалоге Алкивиада и Сократа, о котором упоминает Лакан, Алкивиад понял это, не видя (настоящего) пениса Сократа. Таким образом, происходит воображение последнего: объекту, вызывающему желание, приписывается чисто фаллическая значимость. Как утверждает Лакан, отсутствие пениса превращает objet a в фаллос: чистый объект желания. Тем самым изначальная кастрация, несовершенство, посредством желания, возносится на пьедестал чистого совершенства. Это парадоксальный самообман желания: видя объект кастрированным и лишенным недостатков, оно, тем не менее, цепляется за него без дальнейших сомнений. Не возникает никаких сомнений относительно внутренней ценности кастрированного объекта. В этом случае можно сказать, что желание не ограничивается, но полностью поддерживается мастером-означающим – если хотите, наделено властью.

      Очень важно рассмотреть, куда может завести субъекта полноценное стремление, не подкрепленное правильной системой духовной практики. С точки зрения буддизма, даже если субъект не-невротичен, но лишен Пути, то такой субъект будет обречен на блуждание в самсаре, гибель и перерождение.

      Буддхадхамма предлагает выход: признавая несовершенство всех объектов своего jouissance, а именно их быстротечность, неудовлетворительность из-за быстротечности и фундаментальную непринадлежность к себе или другим, человек обретает понимание «трех характеристик существования»28. Здесь несовершенство не фаллически идеализируется, а осмысливается с самообладанием и мудростью. Искренне признав нехватку внутри jouissance, все еще разделенный субъект перестает гнаться за фундаментальной фантазией о полном фаллическом удовлетворении. Для такого субъекта еще предстоит работа по раскрытию того, что было изгнано. Однако больше нет тоски по утраченному jouissance, поскольку есть ясное понимание того, что, помимо вытесненного, jouissance вообще не было изначально.

      Утраченный объект или objet a – это мираж удовлетворения, достигнутого в результате утверждения части драйва. Этот мираж поддерживается настойчивыми ностальгическими воспоминаниями о мгновенном блаженном слиянии с первым другим во время предродовых месяцев и грудного вскармливания. СКАЧАТЬ

<p>27</p>

Финк указал на намек Лакана на не-невроз в тексте «Субверсия субъекта и диалектика желания» (Финк 1997, 184), где Лакан говорит об Алкивиаде из «Симпозиума» Платона. Здесь он рассуждает о том, что Алкивиад, не видя пениса Сократа, возвышает последнего до некоего αγαλμα (Греч. agalma – статуя/пьедестал). Эта агальма – «драгоценное, блестящее, сверкающее нечто, которое Лакан интерпретирует как желание самого Сократа, желание или способность желать Сократа» (Финк 1995, 59). Далее Лакан приводит аналогию с женщиной, скрытой за вуалью: «отсутствие пениса превращает ее в фаллос, объект желания» (Лакан 1977, 356). Таким образом, Алкивиад воображает фаллическое совершенство в Сократе и хочет, чтобы Сократ признался в своем желании. Позже в тексте Лакан замечает, что «Алкивиад, конечно, не невротик» (Лакан 1977, 357), потому что он действительно желает и «идет по пути jouissance настолько далеко, насколько может». Тем не менее, история показывает, куда этот путь привел Алкивиада. Однако структура невроза, о которой идет речь, парадоксальна: кастрированный объект желания имманентно фалличен.

<p>28</p>

Аничча, дуккха, анатта: непостоянство, неудовлетворенность, бессамостность. Все обусловленные дхаммы (Пали, sammuti sacca) отмечены этими тремя качествами. В отличие от необусловленных дхам (Пали, paramattha sacca), в которых корень хватания разрушен и, следовательно, двойственность наблюдателя и наблюдаемого больше не сохраняется. Существует разговорный аргумент о «придирчивом» характере буддийского отношения к реальности: неудовлетворительность видна во всем. Разве буддисты не могут быть довольными и не ныть по поводу неудовлетворенности явлений? Безусловно, могут. Что касается характерного для буддизма отношения к жизненным страданиям, то я называю его «невинной отстраненностью» (Тимофеев 2019, 61). В Анатта-лакхана-сутте Будда задает своим первым четырем ученикам вопрос: можно ли называть «собой» то, что ненадежно и подвержено прекращению? Стоит ли называть то, чему суждено распасться, «я» или «мое»? Ученики Будды свидетельствуют, что это не так. Существует непринятие конечности обусловленного существования как относящегося к своему (истинному) «я». Не принимая этого, не обожествляя этого, практикующий Дхамму стремится к тому, что является истинно благородным, постоянным, неоформленным, неумирающим – к Ниббане. Это не-невротическое отношение является сутью Благородного пути Будды к прекращению стресса.