– Это для тебя, Дар.
Небольшой гладкий предмет скользнул в мою ладонь. Это было изумительное украшение. Подвеска в виде сердечка – тончайшей работы.
– Но… За что это? Зачем? – поинтересовалась я, удивляясь красоте.
– Это чистое золото. Храни его от посторонних глаз, дочка. В городах золото находится под угрозой исчезновения, так как пользуется большим спросом у Серых. Ходят слухи, что они используют его при строительстве своих скай-летов, – ответил папа, и его глаза блеснули под мерцающими плафонами подвала.
– …Понравился подарок? – добавил он, закрепляя кулон на моей шее.
– Да… Конечно, папуль. Он прекрасен. Спасибо.
Мы продолжили ухаживать за зеленью, необычный кулон теперь покоился на моей шее, вызывая мягкую улыбку на лице. Тот вечер был идеально-обычным, но по-своему уникальным.
Я снова и снова возвращалась к нему, прокручивая в голове инцидент, произошедший позднее той ночью. Почему он решил подарить мне тот кулон именно тогда? Знал ли, что нас ждет? И если да, то почему не сказал своей семье?
Это было странное утро. В воздухе висело жутковатое затишье. Я пробиралась вдоль дюн, отгоняя от себя дурные предчувствия и настраиваясь на охоту.
Возвращаясь домой, я едва обращала внимание на растущий дискомфорт в мышцах.
Внезапно воздух пронзил крик моей матери: – Рахим!!! Нет!!!
Мое сердце сжалось, ее панические крики эхом доносились с нашего заднего двора.
На спуске с дюны передо мной открылось ужасающее зрелище. Вокруг нашего домика орудовала стая гончих в черном, на крыльце плакала мама, а отца удерживали под локти.
Папа решительно повернулся, пытаясь дотянуться до неё.
– Все будет хорошо, родная, – прохрипел он, протягивая руку, – позаботься о нашей дочери… Убереги ее.
Когда подключились еще два гончих, они с ожесточением потащили его к своей машине.
Страх сковал меня, поскольку один из них двинулся к маме, хватая ее за запястье и делая транквилизирующий укол.
Оцепенев, я видела, как она опускалась на колени, ее слезящиеся глаза были устремлены в сторону исчезающего в пыли отца.
Я попыталась закричать, запротестовать, но мой голос предал меня – застрял в горле.
Бросаюсь к машине гончих, боль в мышцах уходит на второй план. Глаза отца – голубые, как небо в безветренный день, – неотрывно следят за мной из тонированного окна. Его губы шевелились, но я не могла расшифровать ни слова.
Я стучала по стеклу, разделявшему нас, но поток моего отчаяния никак не пробивал его. Отец прижал к окну ладонь, грустная улыбка озарила изможденное ветрами лицо.
Сдерживая слезы, СКАЧАТЬ