Десять посещений моей возлюбленной. Василий И. Аксёнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ береза бы Линьковский край не заслоняла, тогда б и вовсе. Мирюсь: она мне – как родная. Папка спилить хотел ее – мы были против. Как-то еще послушался он нас. Сильно и сам он сваливать ее, пожалуй, не хотел. Поэтому.

      Петь хочется.

      Обнимая небо крепкими руками…

      Сдерживаюсь. Петь люблю громко. Да и встать для этого придется. Папка услышит обязательно, быстро подыщет мне занятие. Он говорит: Душа поет – работы просит. Я не согласен. Петь можно и по другой причине. Можно и без причины, просто так. Это – не плакать.

      Взял книгу. Открыл на закладке. Читаю:

      «Потом был запах примятого вереска, и колкие изломы стеблей у нее под головой, и яркие солнечные блики на ее сомкнутых веках, и казалось, он на всю жизнь запомнит изгиб ее шеи, когда она лежала, запрокинув голову в вереск, и ее чуть-чуть шевелившиеся губы, и дрожание ресниц на веках, плотно сомкнутых, чтобы не видеть солнца и ничего не видеть, и мир для нее тогда был красный, оранжевый, золотисто-желтый от солнца, проникавшего сквозь сомкнутые веки, и такого же цвета было все – полнота, обладание, радость, – все такого же цвета, все в такой же яркой слепоте…»

      Интересно. Но:

      Три дня подряд уже не высыпаюсь: ложусь поздно, а поднимаюсь раным-рано – окучивать картошку. В сон меня клонит, чуть прилягу. Опустив на грудь книгу, начинаю сладко, грезя прочитанным, задремывать, сквозь дрему слышу – стукнули ворота. И голос Рыжего, едва не сразу:

      – Дядь Коль, здравствуй, а Олег где?

      – Тут где-то был… не на избе ли? Здорово, парень. – Голос папки. – Как там отец?

      – Нормально вроде.

      – Песни-то пел?

      – Маленько было.

      – Ну, значит, ладно.

      Скрипит, вскоре слышу, лестница. Смотрю.

      Появляется из-за кромки крыши знакомая рыжая голова, шарят по крыше желтые, как у кота, глаза. Остановились, на меня наткнувшись. Думаю мельком про него: «Наглец».

      – Черный, – говорит Рыжий.

      – Ну? – говорю.

      – А чё ты тут, на крыше-то, разлегся?

      – А чё, нельзя?

      – Жара такая… Заболеешь.

      – Ну, заболею?..

      – И помрешь.

      – Тогда тебя возьмут в ансамбль… играть на нервах.

      – Я на губной гармошке буду… можно?

      – Да хоть на чем, когда помру.

      – Ты чё, на солнце перегрелся?.. И так – как нигер. Негров в Ялани не хватало…

      Ступил Рыжий на крышу. Ялань из-под ладони осмотрел.

      – Ого, – сказал. К чему, не знаю.

      Подошел ко мне после, подсел рядом.

      – Эх, – говорит.

      Шея, лицо и руки у него красные, как наш петух, словно их Рыжий обморозил. Нос обшелушенный, как боб. Веснушки на лице и на руках фиолетовые, как его же, петуха нашего, гребень. Волосы на голове, как сено в не обтесанной еще копне, топорщатся во все стороны. Рыжий, СКАЧАТЬ