В толпе, устремившейся в буфет, не было ни одного зрителя в маске. И у Желтухина тоже не было, лишь на сцене лежала бутафорская красная маска смерти. Эдуард сидел, поглаживал ноющую грудь и улыбался, думая о том, скольких людей он заразил сегодня. Из этого зала они разбредутся – кто в машины, а кто в метро – и разъедутся по домам, а завтра по работам, заражая своих близких, коллег и случайных прохожих. А он, Желтухин, все это напишет и вернется на литературный олимп.
Он закрыл глаза и опять понеслись видения, преследовавшие его в последние дни. Он представлял миллионы крыс, разносивших бациллы. Эти пищавшие и изворачивавшиеся грызуны собирались в огромные кучи, превращались в целые обезумевшие живые столбы, высотой с жилые дома, а потом рассыпались и падали на толпы кричавших от страха горожан. Он был этими столбами. Он представлял личинки в еже – колючем, но раненом и ослабевшем, какой стала заболевавшая Москва. Он был этими личинками. Он думал о том, что за чумой всегда приходит война, и видел крыс размером с собаку в окопах перепаханного взрывами поля с тлеющими грудами искореженного металла. Пейзажи были знакомыми, а вот техника – иностранной. Он…
– Программку не желаете? – раздалось над ухом.
Желтухин встрепенулся. Перед ним, в фирменном костюме с бейджиком «Марина», стояла девушка. Лицо ее было смутно знакомым. Эдуард присмотрелся, а та вдруг подмигнула ему и облизнула бледные губы длинным и острым языком.
Он понял и потрясенно вжался в кресло.
– Лили!
– Программку? – настойчивее спросила девушка.
– Кто ты такая? – испуганно пробормотал Желтухин.
– Лучше спроси себя, кто ты такой, – усмехнулась Лили. – Один из ответов на твои вопросы есть здесь.
Она снова протянула ему тонкую афишку, которую он осторожно принял и открыл дрожащими руками. Из сложенных страниц ему на колени выпала вычурная бархатная визитка с золотыми вензелями, на которые было немного неприятно смотреть. На обратной стороне значилось: «Сатаневский пер., д. 6. Приходи 31 октября в 18:18».
Эдуард вопросительно поднял глаза на девушку, но ее уже не было ни перед ним, ни где-либо в зале. Тотчас прозвенел звонок, и веселые москвичи без масок поспешили занять места на второй акт.
Интерлюдия 2. Франция
Поле было душистым, густо напоенным ароматом августа. Трезвонили СКАЧАТЬ