Москва и ее Сестры. Валерия Валетова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с мясом будешь?

      – Твои?

      – Бабы Вали. Она для Насти оставляет. Но тебе тоже перепадет.

      – Давай.

      Грею в микроволновке два блинчика. Запах домашней стряпни растекается по кабинету.

      – А сама?

      – Чего-то не хочется.

      – Ты когда-нибудь ешь?

      – Конечно, я же человек, – нагло вру.

      Какой я человек?! Функция. И жизнь – под стать роли. Так, полет страуса.

      Ставлю перед Андрюхой еще одну порцию кофе. Ему нравятся маленькие чашечки. Они уютно помещаются в его больших ладонях. Вот разгильдяй первостатейный, а руки гениальные. Как он эдакой лапищей умудряется красиво шить?

      – Илон, я не буду соглашаться. Олька мне тоже говорит, что не стоит оно того. Слишком странное предложение.

      – Когда это ты с Ольгой общаться начал?

      – Так я и не прекращал. Каждые выходные у них бываю. Почти.

      – Ага, так и поверила.

      – Правда, ей-ей.

      – Ты еще перекрестись, – подначиваю Смирнова.

      – Знаешь, я же дурак был, когда…

      – С чего поумнел?

      Андрей молчит. Снова крутит в руках уже пустую кофейную чашку.

      – Спасибо, Лон. Не дала умереть с голоду.

      Потом он неожиданно добавляет:

      – Знаешь, я к Ольге вернуться хочу. Все эти годы хотел.

      Он достает из кармана пачку сигарет.

      – Смирнов, охренел?! – с яростью комментирую событие.

      – Илон, у тебя не зазвенит, – приводит Андрюха главный аргумент.

      Ненавижу запах табака в доме. С тех пор, когда курили везде и всегда. Когда в ординаторской после дежурства топор спокойно висел в воздухе. От вещей воняло как из адской пепельницы.

      Помню нашего торакального хирурга Васю Плетянина. Тот, по-моему, папироску не вынимал изо рта. Не знаю, сколько у него за день выходило. На фронте не считали, а потом мы нечасто пересекались. Наверное, в начале шестидесятых последний раз его в операционной застала.

      Василий Петрович тогда уже был уважаемым профессором. За его золотые руки и светлую голову прощали многое. Работали в тот день долго и муторно. Несколько раз за операцию он выбегал в коридор и у окна делал пару затяжек. Сестра держала зажженную папиросу стерильным корнцангом. Умер он от рака легких, едва ему перевалило за шестьдесят.

      – Хочешь курить – иди на улицу, – резко говорю Смирнову.

      – Лон, там холодно.

      – Здесь курить сегодня никто не будет. Точка.

      – Злая ты. Пойду в отделение.

      – Не ко мне. У нас тоже курить нельзя.

      Еще не хватало. Не дай бог, Призыв, и дружно взлетим на воздух всем корпусом – и курящие, и некурящие.

      – А я и не думал. К себе пойду.

      Врет. У них в отделении старшая сестра так гайки закручивает, что ни у кого даже мысли нет подымить где-нибудь в пределах хирургии.

      – Андрей, чего приходил-то?

      – Посоветоваться хотел. СКАЧАТЬ