И Шемелин тоже должен был подчиниться.
– И когда ты успела стать такой с… – бархатно и приглушённо (Алиса, не будь она так близко, ничего бы не расслышала) сказал Шемелин.
– Сообразительной? – бесстыдно осклабилась она, саму себя не узнавая.
Шемелин только хмыкнул, и глаза его сверкнули насмешливыми искорками. Он сдаваться не спешил – ещё видел шансы на свою победу.
– И это тоже, – согласился он с ней и неплотно сомкнул губы, разглядывая её лицо.
Алисе вдруг стало отчего-то важно, как она сейчас выглядела: не смазалась ли тушь; не испортилась ли в конце длинного дня укладка на голове, превратившись в курчавое гнездо; не размазалась ли, в конце концов, помада – всё это вдруг приобрело чертовски большое значение. Почему-то.
Шемелин молчал, продолжая с ней эту странную игру в гляделки. Молчала и Алиса, почувствовавшая, что сказать сейчас ещё хоть слово – значит, проиграть. Молчание было куда весомей и куда убедительней, чем любое дополнение к уже озвученным ею условиям. Нужно было только придать ещё чуть больше уверенности взгляду, ещё каплю снисходительности, представить, что Шемелин, такой важный и такой грозный, сейчас был в её полной власти.
Отец мог так с ним обращаться. А значит, могла и она. Разве не поэтому она столько лет доказывала, что заслуживает носить его фамилию?
Она чуть подняла подбородок, точно любовалась видом окончательно поверженного противника, но уже спустя секунду пожалела о своём преждевременном торжестве.
Шемелин поднялся резко – так, что откатившееся назад кресло с грохотом смело все остальные выстроенные в ровный ряд стулья на колёсиках. Но куда больше, чем сохранность офисной мебели, Алису в этот момент взволновала её собственная судьба. Она вдруг внезапно снова ощутила бёдрами до боли упирающийся в кожу острый край стола, к которому Шемелин Алису и прижал, теперь уже нависнув над ней почти так же, как Алиса за секунду до этого – над ним.
– Не много себе позволяешь? – пронзительно заглядывая ей в глаза, поинтересовался он с опасно обманчивым дружелюбием.
Алиса приложила все оставшиеся усилия воли, чтобы не моргать. Ей оставалось лишь надеяться, что глаза у неё сейчас не выпучились от страха.
– Я всего лишь озвучиваю вам деловое предложение, – контролируя голос, чтобы он ненароком не дрогнул, выдав её волнение с потрохами, твёрдо отозвалась она. – Довольно выгодное, между прочим.
На нижней поверхности дорогой столешницы наверняка должны были остаться царапины от её ногтей – так сильно она вцепилась в дерево. Шемелин же неторопливо потянулся за оставленной бутылкой виски и, по-прежнему без лишней спешки приложившись к её горлышку, снова посмотрел на Алису, ничего не отвечая.
Его взгляд опустился ниже: сначала к губам, которые Алиса прикусила от предательского волнения, к подбородку, который СКАЧАТЬ