Рукав блузки, в который Алиса впилась пальцами с нечеловеческой силой, казалось, вот-вот грозил напрочь оторваться. Голос пропал, да и ответить ей, по большому счёту, было нечего: кто знал, что на самом деле Коваль имел в виду. А здравый смысл подсказывал: Шемелин был не так уж и не прав. Даже очень близок к истине.
Оставалось только догадываться, зачем Коваль устроил это представление именно на глазах у Алисы: специально не дал ведь ей дожидаться итогов разговора с Шемелиным в приёмной, даже когда дискуссия приняла не самый доброжелательный оборот. Но одно она понимала точно: сам Шемелин не простит Алисе того, что она стала свидетелем его слабости перед Ковалем.
Нажав на телефоне кнопку внутренней связи, Шемелин с едва сдерживаемым раздражением коротко приказал Виолетте, не умевшей варить кофе:
– Пригласи ко мне Карину Валерьевну…
***
– …пригласи ко мне Карину Валерьевну.
Это прозвучало так чётко и ясно, что Алиса грешным делом успела подумать, будто слышит сказанные Шемелиным слова наяву, а не детально воспроизводит в мыслях впечатавшуюся в память унизительную сцену.
Это прозвучало, как гром средь ясного неба.
Это прозвучало в реальности.
В мутно-невнятной реальности, в которую Алису швырнуло, как в омут затхлой стоячей воды. Причина туманности, окутавшей мир, стала тут же предельно ясна: кажется, когда Алиса только обнаружила бутылку “Чиваса”, содержимого в ней было прилично больше…
Алиса предпочитала избегать спиртного. Потому что… Потому что не умела останавливаться.
Словно в замедленной съёмке, она обратила взгляд к входной двери и тихо ойкнула, обнаружив в проёме Шемелина – самого всамделишного, явившегося собственной мрачной персоной. Тот стоял, скрестив руки на груди, и молча любовался открывшейся картиной, а на губах его играла однобокая ухмылка, не сулившая абсолютно ничего хорошего.
Алисе понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы стряхнуть накатившее оцепенение и проанализировать, что же заставило его замереть на пороге с совсем не свойственной Шемелину робостью. Она взглянула на чьи-то – чужие, несомненно – ноги, бесцеремонно закинутые на его стол.
Да уж, этакое нахальство кого угодно вгонит в ступор!
И снова выдох удивления сорвался с её губ: Алисе вообще было невдомёк, как эти ноги – нет, они решительно не могли быть её ногами! – оказались в таком вот неподобающем положении.
Она только по-рыбьи открыла рот, переводя осоловелый взгляд попеременно то на Шемелина, то на декорированный перламутровыми жемчужинками ремешок босоножек “Джимми Чу”, который был очень хорошо ей знаком. Кажется, она сама покупала СКАЧАТЬ