По моей комнате гулял ветер, но окно и дверь были заперты. Я боялся пошевелиться и повернуться, чтобы посмотреть вокруг. Натянув одеяло на голову и поджав ноги, я услышал скрип половицы прямо у моей кровати.
Мое тело оцепенело, пальцы не слушались. Грей уже лаял так громко и остервенело, что его, наверное, слышала вся округа.
Я стал выдавливать из себя слова:
– Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…
Пол начал скрипеть сильнее, чем когда на нем отплясывали в праздники. Раздался звук открывающегося окна, за которым последовал хлопок, и окно закрылось.
Тишина.
Страх сдавил горло, не позволяя закричать. Лишь мое редкое прерывистое дыхание напоминало о том, что я еще жив. Отодвинув краешек одеяла, я осмотрел комнату. Все было так, как и всегда: высокий темный шифоньер, приставленный к стене, заслонял часть окна. Дальше небольшой лакированный письменный стол для выполнения школьных домашних заданий с торчащими из него, как два вывернутых кармана, выдвижными ящиками, где хранилась вся моя канцелярия, вперемешку с рыболовными крючками и блеснами.
Переведя дыхание, и скинув одеяло, я ступил на половицы. На полу, в шаге от кровати, виднелось темное пятно непонятной формы. Я отпрянул. Пятно не двигалась, а постепенно приобретало формы небольшой шкатулки. Запустив подушкой, я убедился что оно сдвинулось в дальний угол, ближе к столу. Прижавшись спиной к стене, и собрав под себя все одеяло в комок, я шепотом продолжил:
– Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день.
Страх потихоньку отпускал, чего нельзя было сказать про любопытство. Бросать в непрошеного гостя больше было нечем. Нащупав выключатель над головой, я зажег свет. На полу лежала книга.
Глава 3.
Возвращение
Звук удара молота о наковальню напоминал колокольный звон. Это утро началось с него. Дед Селиванов, Яков Николаевич, вставал ни свет ни заря, но не уезжал в лес на работу, как мой батя, а управлялся с хозяйством. А после затевал ремонт того, что под руку попадалось, и что ему несли деревенские: от рассохшегося топора, до прялки. Неугомонный старик тишины не переносил на дух, и с утра до ночи стучал да колотил, принося людям пользу, даря изношенным механизмам вторую жизнь.
Нащупав ногами пол и протерев глаза, я сразу бросил взгляд в угол комнаты, где лежала книга, но на полу ничего не было. Выдохнув, я порадовался мысли, что это был дурной сон.
– Мам? – мой голос разошелся по дому и вернулся ко мне слабым эхом. Никого не было. На столе нашей кухни стояла чашка уже остывшего супа. Из распахнутого окна до меня доносились голоса – маменька с кем-то говорила через забор.
Закончив с супом и хлопнув добрую кружку компота, я направился на улицу. Грей, как всегда, встречал меня радостным вилянием хвоста, подпрыгивал, вставая на задние СКАЧАТЬ