– …Почему? – хриплые слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их остановить.
Макс быстро заставил меня замолчать, приложив палец к губам.
– Шшш! Пойдем… – он протянул руку, и я мимолетно вспомнила, как в последний раз он так поступил, чтобы помочь мне подняться с колен. Что-то в нем заставляло меня довериться ему.
Не отпуская мою руку, он закрыл за нами дверь. Щелчок замка эхом отозвался в темноте коридора, лишь свет его фонарика указывал на путь дальше. С удивительной мягкостью он повел меня по лабиринту узких длинных коридоров. Я понятия не имела, где мы находимся и что меня ждет, но в этот момент его надежная хватка стала для меня источником надежды на то, что все не так уж и страшно.
Макс
Как только мы выходим, бодрящий прохладный воздух обдает мое лицо, являя собой разительный контраст с затхлым, промозглым духом карцера.
– Макс, а если кто-нибудь… – начала я, оглядываясь через плечо.
– Все спят, не переживай. – успокоил он с теплой улыбкой, подавшись вперед и облокотившись на четырехгранную опору.
Небо сливалось с холодными ночными красками. Свет трех лун ослеплял мои непривыкшие глаза, вынуждая щуриться. Ветер был слишком сильным, почти сравнимым с ветром суровых пустынных бурь, но этот нес с собой особый, чуждый солоноватый привкус.
– … Почему ты освободил меня? – настороженно поинтересовалась я, сохраняя безопасное расстояние от него.
– Ты мне понравилась.
– Ч-что, прости?
– Не пугайся. Просто ты показалась мне не такой, как они, – ответил гончий ровным голосом, – и я не хотел, чтобы тебя держали, как одного из тех преступников и убийц, что были в карцере.
От этих слов моё сердце пропустило удар.
– Убийцы?… Мне казалось, что последними людьми, которые убили кого-то и были приговорены за это к изгнанию, были бунтовщики в Черный День столетия назад? – осведомилась я, чувствуя недоумение. – Насколько я знаю, ссылка была заменена на экзекуцию для убийц… Выходит, моя деревня и в самом деле тормозит с получением сводок из города.
Макс выдержал паузу, опуская голову, а затем медленно произнес: – Это обычных убийц публично казнят, а государственных – попрежнему свозят на остров.
– …Ясно.
– Ты упомянула бунтовщиков Черного Дня. Мне кажется, их трудно считать за убийц.
– Как ты можешь так говорить? Они же…
– Скажи, разве кто-то может считаться убийцей, если его годами доводили до такого безрассудного и отчаянного состояния? На плодородных Землях наш народ несколько десятилетий подыхал с голоду, СКАЧАТЬ