Экзистенция и культура. Надежда Касавина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ человека может утрачиваться в случае экзистенциального кризиса, когда повседневный круговорот жизни вызывает переживание бессмысленности существования, так ярко описанное А. Камю в ракурсах тем абсурда («Миф о Сизифе», «Посторонний», «Калигула») и бунта («Бунтующий человек», «Чума», «Праведники»).

      Повседневная жизнь в сообществе раскрывается М. Хайдеггером через неподлинность состояния «das Man». В повседневном бытии личностная свобода и ответственная решимость приглушены, особенности нивелируются, растворяются в среднем. На первый план выходит анонимное, однообразное, типическое. Человек в некотором смысле является не самим собой, а воспроизводит устоявшиеся эмоциональные, социальные, моральные образцы мышления и поведения. Повседневности свойственны озабоченность настоящим, наличным, погруженность в обыденные хлопоты. Пожалуй, именно так видел мещанскую жизнь герой Г. Гессе Гарри Галлер, и именно такой модус жизни разочаровал Ивана Ильича на пороге смерти.

      Через сознавание бытия, к которому человек приходит в результате определенных ситуаций, выборов и кризисов, он определяет себя в мире, осознает собственную ответственность, существует онтологически по отношению к нему, к отдельным вещам и событиям. Согласно М. Хайдеггеру, лишь в онтологическом модусе существования человек соприкасается с собой, постигая и осознавая неповторимость и значимость собственного присутствия в мире. В романе «Волхв» Дж. Фаулз описывает переживание героя, как мне кажется, соответствующее такому соприкосновению личности с миром и собой: «Мне явилась истинная реальность, рассказывающая о себе универсальным языком; не стало ни религии, ни общества, ни человеческой солидарности: все эти идеалы под гипнозом обратились в ничто. Ни пантеизма, ни гуманизма. Но нечто гораздо более объемное, безразличное и непостижимое. Эта реальность пребывала в вечном взаимодействии. Не добро и не зло, не красота и не безобразие. Ни влечения, ни неприязни. Только взаимодействие. И безмерное одиночество индивида, его предельная отчужденность от того, что им не является, совпали с предельным взаимопроникновением всего и вся. Крайности сливались, ибо обусловливали друг друга. Равнодушие вещей было неотъемлемо от их родственности. Мне внезапно, с неведомой до сих пор ясностью, открылось, что иное существует наравне с «Я»… Мне не хотелось описывать или определять это взаимодействие, я жаждал принять в нем участие – и не просто жаждал, но и принимал. Воля покинула меня. Смысла не было. Одно лишь существование100.

      Что-то подобное имел в виду Э. Гуссерль, когда описывал рефлексивные процедуры эпохэ и редукции. Иное дело, что герой Фаулза приходит к такому психическому состоянию не столько в результате теоретической рефлексии, сколько под влиянием эмоций. Требуется немалое интеллектуальное усилие для того, чтобы вырваться за пределы «естественной установки», не сосредоточивать свое внимание на отдельных вещах и отдаться потоку сознания. В строгом СКАЧАТЬ