История памяти. Надежда Ориевская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мне явится столь прекрасное видение, что я не захочу просыпаться – это было бы замечательным концом истории.

      Хлопок двери прервал фаталистические размышления. Я выглянула в коридор, чтобы пожелать Вере Аркадьевне спокойной ночи.

      – Ты выглядишь как-то иначе, что-то случилось? Не заболела?

      – Нет, тетя, просто устала. Пишу курсовую, – я натянула улыбку. И получилась она настолько многозначительной, что тетя тут же оставила меня в покое.

      Забравшись под одеяло, я надела наушники и включила музыку на полную громкость. Слова любимых песен отвлекали от дурных мыслей, а образы, возникающие в голове, становились всё менее реальными. Сон был каким-то тягучим, липким. Казалось, что я вот вот проснусь, но потом он переходил на очередной виток и мутная волна снова захлёстывала сознание.

      Утром я с трудом вырвалась из лап морфея, разлепила веки и посмотрела на круглые часы, стоящие на прикроватной тумбе. 6.58, ещё не рассвело.

      Губы пересохли, в животе неприятно тянуло – вчера забыла поужинать. Пришлось тихо выбраться из постели, натянуть халат и проскользнуть на кухню. Освещаемая одной настольной лампой, кухня Веры Аркадьевны казалась чужой и таинственной. Практически всё, что было в этой комнате, принадлежало прошедшей эпохе – тумбы на ножках с маленькими круглыми ручками, пожелтевший холодильник “Зил Москва”, фарфоровый заварник, стол с кружевной скатертью и белоснежные тарелки на открытых деревянных полках. Казалось, будто все эти вещи совсем новые – до того бережно с ними обращались. Готовили на кухне редко. Детей у хозяйки не было, зато был театр. На протяжении 40 лет она пила на этой крохотной кухне утренний кофий, а потом отправлялась в свой настоящий дом. В театральной столовой Вере Аркадьевне подавали и обед, и ужин, и всё прочее. А в 64 года, когда заслуженная артистка наконец вышла на заслуженную пенсию, стало ясно, что утреннего кофе бывает недостаточно. Возможно, именно поэтому она предложила мне переехать. А эта кухня, уставленная вазами из чещского стекла и не имеющая в распоряжении ни одной сковороды, стала символом прошедшей, но не прожитой жизни.

      Я поставила чайник, достала перламутровый кофейник, одну крошечную чашку, – надо же, когда-то такие делали – и принялась ждать. В этой трагической истории есть и положительная сторона – я могу не носить перчатки. Похоже, ни одна вещь в этом доме не была свидетельницей великой радости или большой трагедии. Вера Аркадьевна по-прежнему проводила вечера за прогулками, а обеды в кафе со старыми знакомыми. И в театр она, разумеется, ходила. Хоть и ворчала постоянно, “эти бестолочи всё развалили!”. А эти бестолочи, в самом деле, просто жили и творили, как умели. Вот и я живу, как умею. Придумываю себе правила и беспрекословно их соблюдаю, а главная моя цель – не угодить в сумасшедший дом. Сначала я писала “Не сойти с ума”, но позже приняла неизбежное – эта грань уже пройдена.

      Чайник вскипел. Я заварила кофе и дала ему настояться. Светало – пришло время подумать о новом дне. Что сказать СКАЧАТЬ