Она снова посмотрела в окно.
– Не знаете, до Загорска со всеми остановками идет?
– Со всеми, со всеми, – заверила её Верочка.
– Да, – подхватила птичья подруга, вы уж нам дорасскажите. Чем дело-то закончилось? А то у вас теперь и смерть неожиданная и пропажа. Прям, готовый детектив. Вы нас совсем заинтриговали.
– Ну что рассказать. Если честно, так эти дни у нас с Бандитом самые приятные были, – она вскинула руки за голову, как бы потянулась в удовольствии. Поправила узел красочного шелкового шарфа, – у пса, так точно. Он теперь опять со мной спит. Агата не то, что брезговала, но считала, что у каждой твари, должно быть своё место и потому собаку к себе близко не подпускала.
«Валентина», – голос Жар-птицы спустился на регистр, и она сказала почти басом, как бы подражая, голосу хозяйки. – Так она строго ко мне обращалась, когда выговаривала за провинности: «Валентина, не позволяй псу лизать тебе лицо. Он же с земли всякую заразу подобрать может».
– Агатик, – протестовала я, – разве ты не знаешь, что у кошек и собак слюна обладает антисептическим свойством. Ты когда-нибудь видела собак с гнойными ранами? Они же себе все болячки зализывают.
– Фу, гадость какая! Даже думать об этом не хочу. И вообще. Твой Бандит слишком вертлявый. Вечно под ногами крутится. Не знаю, что на меня нашло, когда я согласилась на то, что ты со мной жить будешь, да еще и пса привезешь.
– Он тебя не объедает. На свои деньги его кормлю, – напоминала я ей.
– Да не в объедках дело. А в том, что в нашем возрасте это лишнее мельтешение под ногами очень опасно. А его нельзя во дворе, в будке на привязи держать?
– Совсем дура, что ли? – возмутилась я, – себя на привязи держи. Злая ты, Агаша, хуже собаки.
Какое-то время мы ходили обиженные друг на друга, а потом, как-то незаметно мирились, и дела снова шли своим чередом. Я предпочитала не держать зла, а Агате и держать было нечего. Она уже к вечеру не помнила, что было утром.
Вот только телевизор плохо влиял на Агату Матвеевну. Она слишком возбуждалась от всех этих дебатов и напастей, которые вот-вот должны были обрушиться на головы россиян. Настроение у неё портилось и уровень, как теперь говорят, «толерантности» – слово какое-то странное, резко падал. Агата чертыхалась и плевала в экран, как только показывали кого-нибудь из иностранных политиков. Обзывала всех «враждебный элемент». Поначалу я пыталась увещевать подругу, напоминала про её отца, про Матвея Егоровича, погибшего с тем самым клеймом, но старая карга, принципиально не хотела видеть неприятного сходства.
В такие вечера, чтобы разрядить ситуацию, я доставала очередной детектив и начинала читать вслух. У меня хорошо получалось. Агата в молодости любила развлечения и моё чтение вслух, она сама говорила, напоминало ей радиопередачи «Театр у микрофона».
– Да, рассказчица вы хоть СКАЧАТЬ