Кравченко, не желая смириться с тем, что начальник больше прислушивается к предложениям сопляков, начал перечислять нерешенные проблемы.– А на железке пусть дальше уголь растаскивают, в Елоховке листовки раздают…
Мартынов вынужден был согласиться с этими доводами. – Ладно, хватит перечислять все свои дела… Пара серьезных сотрудников должна уже завтра быть у… Иванова. Он ближе всего от нас находится. Если, что, поможем.
Малышев радостно, словно им уже доверили проведение такой серьезной операции, сообщил. – Мы с Андрюхой будем бить по ногам, живым возьмем. Его революционный суд будет судить.
Но Кравченко с раздражением тут же остудил его боевой пыл. – У тебя контры из церквей, а у Андрюхи саботаж по бронепоезду.
Мартынов поинтересовался у Тараса. – Кого думаешь послать?
– Зустера и Караваева. Мужики серьезные, не подведут.
Малышев, словно ребенок, обижено зашмыгал носом и недовольно пробормотал.
– Мы придумали с газетой, а брать банду другим…
Кравченко его сурово одернул. – Еще заплачь… Детский сад, ей богу… Вот, как с ними работать?…
Мартынов уточнил детали предстоящей операции. – А с антикваром этим лично договорись, убеди.
– Попробую.
– Что значит, попробую? Кровь из носа, убеди. Да он и сам должен быть заинтересован, в конце концов.
Лютые морозы внесли свои коррективы во внешний облик Елизаветы Николаевны. Еще совсем недавно изящно одетая, теперь она была похожа на простолюдинку. На ногах были стоптанные валенки, на плечах большой шерстяной платок. Что бы хоть как-то сохранить тепло в комнате, нужно было практически без перерывов топить печку, но дров катастрофически не хватало. Приходилось топить всем, что могло гореть. Елизавета Николаевна подложила обломки полугнилых досок от забора в топящуюся печку и села передохнуть. Ольга помешивала похлебку в кастрюле, которая стояла на примусе. В комнату зашел Чернышев. На куртке, которую он снял, был разодран рукав. Андрей, вынув из кармана две воблы, положил их на стол. – Во, достал. Только две воблы делить на троих… Оль, раздербанишь?
– Не раздербанишь, а разделишь. Ты где рукав порвал?
– А-а… В депо контрик один стал свинчивать. Он через щель в заборе проскочил, а я за гвоздь цепанулся. Ерунда. На следующей неделе должны Алексеевские лабазы экспроприировать. Там говорят, рухляди полно.
Андрей, принюхиваясь, сунул нос в кастрюлю – Что пошамать? А че не на кухне варишь?
Ольга, вздохнув, была вновь вынуждена поправить Андрея. – Не пошамать, а поесть! Когда ты начнешь разговаривать по-человечески. Подожди еще минут десять. Картофельные шкурки еще не сварились.
– Почему шкурки? Я же вчера пять картофелин припер.
– Не припер, а принес.
Андрей с подозрением стал настаивать в ответе на свой вопрос. – Где картошка? И почему варишь не на кухне? Что опять побрехали?
– Ни СКАЧАТЬ