Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности». Роберт Оганян

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я его – 10-го, а он меня – 20-го апреля. Но 20-е настолько укоренилось в сознании старшего брата, что настал день, и он решил, что не я, а именно он родился 20-го, и впоследствии, многие-многие годы спустя, меняя паспорт, в графе дня рождения проставил это число.

      Нам, очевидно, дарили подарки, какие – не помню! Дни рождения наши кончились со смертью отца, а потом война… Их уже не отмечали: не до этого, да и расходы!

      Частая тема разговоров в семье – мучения бабушки, взявшей на себя заботу о внуке, капризном и непоседливом: мама учится, надо хотя бы закончить семилетку, чтоб пойти в техникум, она уже знает, кем будет, – акушеркой! Отдаю должное отцу: на всё, что связано с учёбой, смотрит свято – самому не пришлось после русско-татарской школы продолжить, мечтал быть врачом: если жена хочет учиться, препятствовать не будет.

      У меня в архиве хранится справка, на неё приклеена фотография матери, скреплена гербовой печатью, Акушерской школы Наркомздрава А.С.С.Р. (это на двух языках, на азербайджанском – латиницей, и здесь джумхурийет вместо слова республика, а также шур'а вместо слова советская: замены эти были произведены впоследствии в целях унификации и… русификации). Удостоверяется, что Гусейнова Махверя (редко кто правильно писал необычное имя моей матери) действительно обучалась в Медполиттехникуме и в 1936 г. окончила, получив звание акушерки, с законченным средним медицинским образованием.

      Ничего не сохранилось из написанного рукой матери; кто знает, может, где-то и её автобиография хранится, да как её найти? в архиве больницы имени Азизбекова, сданной, очевидно, в госархив? но когда ещё такая возможность будет, поехав в Баку, разворошить архивы полувековой давности: со смерти матери прошло уже более 56 лет. – сегодня уже 60!

      Единственное, где её почерк, – в книге, издана буквами латинскими, куплена была матерью в канун моего рождения, на обложке – Bayatilar, народные четверостишия на темы, главным образом, любви, в них сосредоточена вся философия жизни и смерти моего народа. Несколько чистых страниц книги были исписаны рукой матери, буквы угловатые, непривычно кривые, – она была левшой, это передалось и мне. О чём были те записи матери, память не удержала. Но помню лишь, что это были такие же, как в книге, четверостишия, баяты, – то ли из ею услышанных, которые не вошли в сборник, то ли были сочинены ею самой. Вообще-то, замечу, она любила рифмовать строки, к тому же в Азербайджане, если из троих мужчин двое – стихотворцы, и они это любят декларировать, то из двух женщин одна – непременно поэтесса, но часто, в отличие от мужчин, любящих выставляться, скромно помалкивают.

      Я помню эту тоненькую в толстой серой обложке книгу, не раз держал в руках, но куда она делась и сохранилась ли, не знаю. В том шрифте, в каком была издана книга, читать баяты мне не пришлось, но зато изучал неоднократно баяты в изданиях кириллицей и даже пытался перевести их: «К чему цветенье алой розы, если суждено ей увяданье?.…» Это из той же баяты, где: «О, если б не было разлук».

      …С матерью связано моё первое СКАЧАТЬ