Неокантианство Седьмой том. Сборник эссе, статьей, текстов книг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ бренной природой» (pr. V. 94); он заставляет нас почувствовать «возвышенность нашего собственного сверхчувственного существования (там же, 107). Долг апострофируется как «возвышенное, великое имя», перед которым умолкают все склонности (105). От закона возвышенность переходит к его создателю и носителю, к моральному субъекту, личности, которая «представляет нам возвышенность нашей природы (в соответствии с ее предназначением)» (106), возвышенность потому, что благодаря ей мы чувствуем себя возвышенными над «механизмом всей природы», включая нашу собственную природную личность. Возвышенной, таким образом, является идея человечности (Кр. 111), которая иногда отождествляется с самим законом, возвышенной как в собственной личности, так и в личности каждого другого человека, да, далее, во всем идеальном человечестве всех времен и всех стран, которое может быть суммировано в «славном идеале» «царства нравов». И это чувство возвышенности нашей судьбы возрастает в сознании самостоятельности, в сознании того, что мы сами себе и вообще закону и только поэтому подчинены этому закону, ибо сознание простого подчинения отпугнуло бы чувство возвышенного (Grundlegung p. 66). Наконец, возвышенность находит свое наивысшее возвышение в идее автономии, в том, что человек является конечной целью творения, а значит, и самоцелью, и в идее нашей моральной свободы, которая объединяет все этические понятия, упомянутые выше, и которая, в конечном счете, является причиной всего возвышенного.

      По этой причине воздействие, которое возвышенное в природе оказывает на наши чувства, может быть в большей степени перенесено на моральное возвышенное. То, что мы все еще рассматриваем этот вопрос, делается не только для того, чтобы прояснить связь между этическим и эмоциональным моментом, но и для того, чтобы защитить этический ригоризм от упреков в суровости, холодности и трезвости, которые часто выдвигаются против него. Чувство уважения, которое вызывает в нас концепция морального закона, – это смешанное, двойное чувство, состоящее из удовольствия и неудовольствия. Все возвышенное сначала пробуждает в нашей груди, через ощущение нашей неадекватности идее, заторможенность, торможение нашей способности воображения, которая, как и все раздельное, связана с неудовольствием; мы поражены и молчим, чувствуя, как нас пронзает наше ничтожество. Но когда мы осознаем, что породили эту идею изнутри себя, торможение превращается в освобождение, подавление – в возвышение, нежелание – в высшее наслаждение. Мы сами возносимся к инопланетному величию, и нам как будто возвращается большее. Если всякое представление бесконечного вообще расширяет душу, так как наше воображение чувствует себя неограниченным благодаря устранению препятствий (Кр. 132), то насколько большее значение имеет представление о нравственном законе! Нет ничего более возвышающего и вдохновляющего, чем идея нравственного разума; Кант проповедовал это в бесчисленных отрывках своей «Этики». СКАЧАТЬ