Карл Шмитт сегодня. Ален де Бенуа

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ войны начинается с подписания Версальского договора и желания союзнических держав предать суду императора Вильгельма II, обвиненного в «непомерных прегрешениях против международной морали и святости договоров», проявившихся, собственно, в том, что он начал войну. Так был забыт один из основополагающих принципов «jus publicum europaeum», согласно которому на Земле не может быть власти, у которой было бы право судить суверена (говоря словами Гоббса: «Non est potestas super terram quoe comparetus ei»[43]). Отныне того, кто объявляет войну, может посчитать виновным, которого необходимо судить и признать преступником. Последствия такого поворота событий окажутся катастрофичными. «Шмитт полагает, – пишет Норберт Кампаньа, – […] что войны, судя по всему, теперь уже не являются борьбой противников, которые признают взаимные права и равный статус друг друга, они все больше становятся полицейскими акциями, в которых полицейские силы международного порядка сталкиваются с государством, признанным агрессором. Война, таким образом, превращается в борьбу сил добра и зла, которая развертывается между теми, кто присваивают себе право судить, и теми, кого необходимо посадить на скамью подсудимых»[44].

      Каким понятием является справедливая война современного периода – военным или политическим? Можно решить, что она выходит далеко за пределы требований простой вооруженной борьбы, однако в то же время нельзя не заметить, что она предполагает такое представление о враге, которое также выходит за пределы того собственно политического определения, которое Карл Шмитт дает этому термину. Справедливая война – это, в действительности, моральное понятие, которым Зло сразу же полагается в качестве абсолюта. Следовательно, это понятие оказывается в то же время антиполитическим, поскольку оно требует уничтожить врага, являющегося конститутивным элементом политического. Современная «дискриминирующая» война, – скажет Шмитт, – равноценна регрессу юридического понятия justus hostis к квазитеологическому понятию врага. Идеологическое присвоение понятия войны и принципа признания (или непризнания), в действительности, неизбежно приводит к превращению врага в преступника, того, кто вне закона. «Современная теория справедливой войны, – пишет Шмитт, – стремится именно к дискриминации противника, ведущего несправедливую войну. Сама война становится преступлением в уголовном значении этого слова. Агрессор объявляется преступником в самом что ни на есть уголовном смысле слова; он становится таким же outlaw, как и пират»[45].

      Объявить врага преступником – значит, в определенном смысле, лишить его всякой политической претензии, то есть политически дисквалифицировать его. Преступник не может отстаивать мнение или идею, истинность или ложность которых приходится оценивать; он представляется существом, вредным по своей природе. Когда же борьба идет во имя того, что имеет абсолютное значение, тот, с кем борются, полностью лишается всякой ценности: он объявляется абсолютной не-ценностью. То есть криминализация врага влечет за собой СКАЧАТЬ